Стриптиз на дорогах - Серегин Михаил Георгиевич

Заполнив все гробы в автофургоне, Петрович достал из-под тянувшейся вдоль стены лавки наполовину опорожненную бутылку водки и присел на краешек одного из гробов.

– Зде-есь, родная… – прошептал он, взболтнув бутылку и глядя на кружащиеся по спирали пузырьки, – я же помню, от Маньки тебя прятал… Позавчера…

Петрович открутил крышку и сделал несколько торопливых глотков.

Отняв бутылку от губ, он немедленно уткнулся носом себе в кулак – и сморщился. Когда желудок Петровича немного успокоился и водка перестала циркулировать от пищевода к гортани и обратно, он отпил еще.

На этот раз выпитое не стремилось извергнуться наружу, а напротив – спокойно улеглось. Петрович улыбнулся самому себе и затих, очарованный розовым туманом приятного опьянения, всколыхнувшимся у него в голове.

Так он и молчал несколько минут, бездумно уставившись на заострившиеся черты мертвеца, лежащего в гробу, на краю которого и сидел Петрович.

– Где там Фофан-то бродит? – пошевелившись наконец, проговорил он. – Двигать надо отсюда, пока не нагрянул кто-нибудь…

Петрович посмотрел на бутылку в своих руках и сделал еще несколько глотков. На дне бутылки оставалось еще немного.

Петрович неуклюже поднялся, едва не опрокинув гроб, и направился к выходу.

– Фофан! – крикнул он, утвердившись в дверном проеме, – Фофан!

Ответа не было.

– Куда это пропал?.. – пробормотал Петрович. – Вроде только что тут был… Фофан! – снова заорал он. – Ваня, ты где?

– Здесь я… – послышалось кряхтенье Вани, а скоро показался и он сам.

Ваня тащил за ноги еще одного мертвеца – девушку с длинными светлыми волосами, одетую в старую мужскую футболку и драные широкие джинсы. На ногах у нее были стоптанные кроссовки.

Лицо девушки казалось серым из-за слоя пыли, покрывавшей его.

На спине у девушки был самодельный рюкзак, сконструированный из бумажного пакета и поясного ремня.

– Вот, – переведя дыхание, проговорил Ваня, – еще приволок одну… Далеко отлетела от удара…

– Еще труп? – Петрович с сомнением посмотрел на мертвеца, – гробы-то все заняты…

– Ну, может быть, она не в гробу лежала, а еще где-нибудь… – предположил Ваня, – может, гроба не хватило на нее. Ты помнишь, сколько у нас мертвецов было? Сколько оформляли?

– Нет, – сказал Петрович, – в бумажке должно быть. В сопроводилке…

– А где бумажка?

– А хрен ее знает… Да зачем мне эта бумажка? Мы что – первый раз туда едем, что ли? Нас там каждая собака знает. Ты телку давай сюда, я ее под лавку положу, не оставлять же здесь…

С помощью Вани Петрович втащил девушку в автофургон.

– Ну вот, – проговорил Петрович, у которого от выпитой водки снова стал заплетаться язык, – и готово. Ничего себе… – он снова наклонился и потрогал девушку за руку, – теплая. Как живая.

– Нагрелась на солнце, – пояснил Ваня, – дольше всех лежала, а я ее нашел. А она красивая, да? – спросил он вдруг. – Хоть и оборванка. И совсем не старая. Странно, что она тут с этими… Может, посмотреть, что у нее в мешке? Может, бабки есть?

– Какие бабки! – скривился Петрович. – Если там у нее и были бабки, то их уже до нас скоммунниздили…

– Нет, – снова сказал Ваня, – странный труп… Девушка…

– Какая тебе-то разница? Странный, не странный… – высказался Петрович.

Петрович затолкал тело девушки под скамейку. Потом спрыгнул из фургона на землю и молча протянул Ване почти пустую бутылку водки.

Ваня принял бутылку с нечленораздельной благодарностью и тут же высосал остаток водки.

– Хорошо, – сдавленно выговорил он, когда бутылка полностью опустела, – а то у меня голова болит, так что ничего не соображаю.

Петрович запер створки автофургона.

– Поехали быстрее, – сказал он и направился к кабине, – сейчас скоренько к крематорию, там скинем клиентов и поедем к моему приятелю. Он нашу тачку подлатает, так что ничего заметно не будет. И никому, слышишь? Никому про эту аварию не говори! – предупредил Петрович.

– Что ж я – не понимаю, что ли? – обиделся Ваня, водка его согрела, и ему вовсе не хотелось обижаться. Он помолчал немного и спросил еще у Петровича: – И Клавке не говорить?

– Никому! – твердо сказал Петрович. – Знаю я твою Клавку – завтра же всему городу известно будет… Ты понимаешь, что за такие дела… – он ткнул пальцем в искореженный грузовик, – посадят! Там же человек… лежит…

Ваня тепло улыбался. Он уже не хотел думать ни о трупе, ни о случившейся аварии.