Марафон со смертью - Воронин Андрей

— Это так страшно… Ради чего я все делаю? Ради чего живу? Ради чего зарабатываю и коплю деньги? Ведь у меня даже детей нет… А у тебя есть?

— Скоро будет.

— Жена у тебя беременная?

— Да.

Она тяжело вздохнула.

— Хороший ты парень, Николай, очень хороший. Повезло ей с тобой здорово. Она это хоть понимает?

— У всех у нас есть недостатки.

— Конечно… Ладно, прости.

— Рита, это ты меня прости.

— А тебя-то за что?

— Ты — хорошая женщина. Я это чувствую. Ты… Ты не расстраивайся. Ты еще обязательно встретишь…

— Своего?

— Пусть своего. Я хотел сказать — ты обязательно найдешь смысл жизни. Понимаешь?

— Ладно, хорош рассуждать, — она со вздохом повернулась к нему спиной. — Выключай свет и давай спать. Завтра день тяжелый…

* * *

Судя по ее ровному дыханию, уснула она быстро, а Николай еще долго ворочался на своей половине кровати, не в силах побороть бессонницу.

Мысли о Наташке, безотчетная тревога за ее здоровье, мечты о скором рождении дочери нахлынули на него, отогнав сон, заставляя его чуть ли не выть от своего одиночества в этой далекой прекрасной Италии.

Ему уже не был интересен его репортаж.

Его больше не занимали механизмы зарабатывания денег рыночными спекулянтами.

Ему было теперь наплевать на качество закупаемого в Италии товара.

Он хотел одного — быстрее вернуться домой…

IV

Самойленко вернулся домой вовремя — дочь родилась спустя неделю после его приезда. При росте сорок девять сантиметров она весила три восемьсот — лучшего и желать не стоило, как объяснили ему в роддоме.

Коля с радостью окунулся в заботы молодого отца, страшно жалея теперь о том, что поддался на суеверные причитания Наташки и не привез из Италии дочке одежду, коляску, погремушки.

Зато перед самой выпиской Наташи и Лены, как назвали они дочурку, из роддома, хлопоча ночью на кухне (он умел печь замечательные торты, а вдохновение на кулинарной ниве приходило почему-то именно ночью) и ожидая, когда пропечется очередной корж, он вдруг с улыбкой осознал, что последние хлопотные дни прошли именно так, как представлял он себе в мечтах.

Была и бессонная ночь под стенами роддома. И тревожное ожидание. И безмерное счастье вдруг объявленного отцовства.

Была обязательная «замочка» дочери на телевидении со своими коллегами и не менее обязательная «проставка» в «Черном аисте», в Доме печати для ребят, которые работали вместе с Наташей до ее декрета.

Был экстренный ремонт в квартире и бешеная гонка по магазинам вместе с Наташиной мамой — закупка всего того, без чего не может обойтись маленький человечек.

Были визиты в роддом по два раза на день и огромные пакеты продуктов, которые Наташа, к единственному в эти дни огорчению Николая, не успевала съедать, и Коля регулярно выговаривал ей за это, пугая ее отсутствием молока.

Он был так занят и так счастлив, что взял отпуск за свой счет, пообещав руководству выйти через две недели и за рекордно короткий срок смонтировать первую передачу.

Просто сейчас, с рождением дочери, цикл передач «Деньги», которым он жил и грезил все это время, отошел на второй план, оставив в центре его внимания лишь крохотное, только что родившееся существо и любимую женщину, которая сделала его самым счастливым на свете отцом…

Часть четвертая

Откуда грозит смерть

I

Цикл передач «Деньги» стал на белорусском телевидении настоящей сенсацией.

Самойленко сумел привлечь к работе молодых толковых и амбициозных журналистов. Это было новое поколение — эрудированное, подкованное в экономике, свободное от шор самоцензуры. Ребята имели обширные связи всюду, от кабинета министров до владельцев ночных клубов и дискотек.

У них получалось все.

Например, Лариса Тимошик, худенькая и хрупкая девчонка-оператор, которая сама пришла в его команду и на которую нельзя было смотреть без жалости, когда она тянула на своем плече огромную и тяжелую бетакамовскую телекамеру, изобрела способ проникновения и съемок в казино, элитных ресторанах и барах.

Она приходила к главному менеджеру заведения и, закинув ногу на ногу, начинала разговор издалека: например, о том, насколько отстало белорусское телевидение от своего российского брата, как оно неинтересно и шаблонно, как слабо развита на нем коммерция и реклама.