Из любви к искусству - Гарин Максим

Они встретились всего один раз, но и этого единственного раза Петровичу было достаточно, чтобы понять: этот человек слеплен из крутого теста и лучше его не трогать, чтобы не нажить себе лишних проблем. Мамонтов не боялся никого и ничего, но он был разумным человеком и предпочитал обойти препятствие, а не биться о него головой. Кроме того, он неплохо разбирался в людях и умел ценить и уважать достойного противника. Человек, которого Петрович знал как Серого, был, несомненно, очень достойным противником, который действовал решительно и наверняка, не оставляя своим врагам времени на раздумья.

Этого и следовало ожидать, подумал Петрович. Ведь там, на Медвежьих Озерах, где была сгоревшая видеостудия, Серый искал именно эту бабу. Бабу похитил конкурент Петровича Гаспаров, а Петрович помог Серому советом. Не помогать ему надо было, а грохнуть, пока не поздно! А журналистку наверняка убрал бы сам Гаспаров, и теперь у Андрея Петровича Мамонтова не было бы этой головной боли.

Возможно, затевать слежку за журналисткой не стоило. Теперь, когда с момента гибели Гаспарова миновало три месяца, Петрович был в этом почти уверен. Но Гаспаров погиб с таким шумом, а его порнобизнес завалился с таким треском и грохотом, что Мамонтов занервничал. Случись все как-нибудь потише, лучшего подарка нельзя было бы желать: главный конкурент, кровный враг, который спалил студию Петровича, убил его людей и подбирался к самому Мамонтову, умер и утащил за собой в могилу весь свой бизнес и почти всех своих помощников. Рынок был практически свободен – приходи и владей, но прийти и взять то, что осталось без хозяина, Петрович уже не мог. На Горбушке свирепствовала милиция, переодетые опера шныряли вокруг подземных переходов и лотков с видеопродукцией, вылавливая распространителей порнографии. Нескольких торгашей взяли с поличным, но те молчали – берегли здоровье. Всякая активность на рынке порнофильмов замерла.

Это, конечно, временное явление, но этот период нужно как-то пережить.

Больше всего Петрович опасался того, что в ходе расследования дела Гаспарова менты докопаются до его собственной далеко не последней роли в развитии отечественного порнобизнеса. Сразу же после перестрелки в доме Гаспарова он принял кое-какие экстренные меры, и ближайшего помощника Гаспарова Сергея Супонева нашли повешенным в камере СИЗО на второй день после ареста. Он умер, не успев ничего сказать, и на какое-то время Петрович успокоился. Все, кто остался в живых и не угодил за решетку, были мелкой сошкой и не знали о нем ничего конкретного. Он свернул бизнес, разогнал актеров и отправил весь технический персонал и своих ближайших помощников, связанных с производством порнофильмов, в продолжительные отпуска за границу. После этого ему оставалось только сидеть тихо и подсчитывать убытки, постепенно смиряясь с их астрономическими размерами.

Единственным человеком, который теперь мешал ему спокойно спать по ночам, была журналистка Варвара Белкина. Она слишком много знала о Гаспарове. Петрович осторожно навел о Белкиной справки и понял, что та может добраться до него, если займется раскручиванием истории с Гаспаровым. У нее был отменный нюх, огромная пробивная сила и способность к анализу, а ее статьи, которые принесли Петровичу для ознакомления, по ударной силе напоминали динамит. Если такая как следует запустит зубы в интересную тему, то не успокоится, пока не распотрошит ее до конца. А история о порнобизнесе, круто замешанная на крови и пересыпанная трупами, была, по мнению Петровича, очень интересной темой.

В течение двух недель он с тягостным чувством ждал появления в «Свободных новостях плюс» большой статьи, посвященной Гаспарову и его вкладу в современное киноискусство. Статьи все не было, но это не успокоило Петровича: по его мнению, молчание Белкиной объяснялось тем, что проклятая журналюга решила сначала разузнать все до конца и теперь уверенно шла по следу, с каждой секундой все ближе подбираясь к нему. Тогда-то Петрович и принял решение установить за Белкиной круглосуточную слежку, благо других дел у него теперь осталось до обидного мало.

Слежка продолжалась долгих три месяца, и за все это время, насколько было известно Мамонтову, Белкина ни разу не попыталась разузнать что-либо новенькое по делу Гаспарова. Она не появлялась возле лотков с кассетами и не была замечена в компании людей, которые могли бы сказать ей что-то лишнее. Она словно забыла о Гаспарове или же была так напугана своим похищением, что навсегда вычеркнула слово «порнография» из своего лексикона.