Доноры за доллары - Серегин Михаил Георгиевич

В конце концов Ланберг «дал отмашку» – пора начинать переговоры.

– Только мой тебе, Дмитрий, совет: бери их поодиночке. Приглашай к себе в кабинет отдельно по представителю от каждой фирмы или корпорации и беседуй, как бы вам выгодно разместить ваши деньги в их предприятии и какие услуги вы можете оказать данному клиенту, – авторитетно учил Отто, ломаный русский которого не скрывал всей пафосности его речи. – Ты пойми, они же конкуренции не переносят на дух. Они должны считать себя единственными и избранными.

– Так они же друг другу расскажут, – разочарованно подсказал Козлов.

– Что ты! Будут молчать как рыбы – это ж коммерческая тайна. Одно только «но». – Отто замолчал и пристально посмотрел на главного. – Придется предоставить образец продукции.

– Эх ты! – крякнул Дмитрий Анатольевич. – Образец! Где ж я тебе его должен взять? И куда девать?

– Где взять – это твоя проблема. А девать я тебе помогу, не беспокойся.

На том и порешили.

Расставшись с Ланбергом, Козлов, не медля ни минуты, вызвал Зосимова и изложил ему положение вещей.

– Что посоветуешь, умник? – завершил свою речь Дмитрий Анатольевич.

– Что здесь советовать, тут все и так яснее ясного: нужно резать.

– О том, что надо резать, я и без тебя догадывался. Кого резать, где и как – я вот о чем тебя спрашиваю, – кипятился Козлов, который в трудную минуту принятия решения предпочитал, чтобы это решение было проговорено вслух кем-то другим.

Зосимов это знал и потому постарался, чтобы его совет не входил в противоречие с характером его начальника.

– Я думаю, что пора уже признаться себе: нам нужно несколько изменить всю систему приобретения товара. Место вербовки можно оставить прежним – там все пока шито-крыто. А вот резать в вашей пресловутой клинике я вам больше не советую по той простой причине, что там началась какая-то суета, а чем она чревата, вы и сами знаете.

Козлов минуту разглядывал свои наманикюренные ногти, а потом сплел пальцы в замок и исподлобья глянул на Зосимова:

– Что ж, зови тогда этого Карташова, черт его дери. Должен же он свой хлеб отрабатывать.

* * *

Слово «скандал» не покидало голову Кирилла ни на минуту. В вечер после разговора с Головлевым он ничего не стал рассказывать Людмиле. Он попросил ее только прекратить строить планы, касаемые Лямзина.

– Это почему же? – надула губки Люда, причесываясь у зеркала.

– Потому, – лаконично ответил Кирилл. – Я тебе просто запрещаю, и все.

Люда посмотрела на него с удивлением: за время их знакомства он ни разу не разговаривал с ней таким тоном.

– Интересненько, – протянула она. – А кто тебе сказал, что я тебя послушаю, а?

Воронцов понял, что спорить с ней бесполезно и надо действовать другими методами.

– Люда, это просто глупо – рассчитывать обвести вокруг пальца целую банду преступников. Во-первых, твоим показаниям никто не поверит – ты лицо заинтересованное. То, что я принимал участие в их операциях, выяснится сразу же. Ты в момент заработаешь своему ребенку папу-уголовника. Или будешь ему рассказывать, что я был летчиком-испытателем и погиб на работе? – саркастично спросил он у еще больше надувшейся Людмилы. – К тому же у них наверняка есть «крыша», которая просто не позволит нам разрушить такое выгодное производство. Кто мы с тобой такие? Рядовые обыватели. А у этих ублюдков наверняка прихват есть и в ментуре. Посмотришь, как нам будет весело, если мы разворошим это осиное гнездо.

– И что же ты предлагаешь? Отказаться от этих денег, забыть о них? – начала заводиться Людмила. – Да я лучше подохну, но и этих козлов с собой прихвачу!

Кирилл не уставал удивляться кровожадности и злости этой женщины, которая носила под сердцем его ребенка. Иначе, как «волчица», он ее теперь про себя не называл. Он испытывал ужас при мысли, что она станет его женой, и уже почти смирился с ролью «подкаблучника», которая была уготована ему в конце этого сложного пути. С другой стороны, его почему-то еще больше заводила возможность спать с такой хищницей. В последнее время их любовные игры все больше напоминали садомазохистские оргии, и это устраивало, похоже, обоих.

– Милая, – старался Кирилл смягчить свою подругу. – Ну что ты извелась из-за этих денег? Я же все равно на тебе женюсь...

– И мы будем вдвоем нищету плодить? – возмущенно откликнулась она.

– Ладно, не горячись – тебе вредно волноваться. – Кирилл подошел и стал гладить Люду по волосам.