Чистильщик - Мазин Александр

– Чё башкой крутишь? В грызло дать? – проворчал сосед слева.

– Да нет, спасибо,– прохрипел Валерий.

– Тогда не шебуршись.

Валерий поглядел на свои руки и обнаружил, что его большие пальцы скованы миниатюрными, как детская игрушка, наручниками. Однако, несмотря на свои размеры, они оказались ничуть не менее эффективны, чем обычные.

Ехали около получаса. Сопровождающие Васильева злобно материли пробки, однако не забыли завязать ему глаза. Некоторое время, мужественно превозмогая боль в животе, Валерий пытался считать остановки и повороты, но дело оказалось бессмысленным. Опять-таки из-за многочисленных пробок.

Еще через полчаса приехали. Остановились, вероятно, в внутреннем дворе, поскольку уличный шум отсутствовал. Васильева выволокли из машины, затем потащили вверх по лестнице. Здоровые бугаи! Даже не запыхались.

Лязгнула за спиной стальная дверь, загудел замок. Васильева втолкнули внутрь.

– Вот он, красавец! – доложил один из сопровождающих.

С Валерия стянули повязку, и он увидел упитанного «быка» с черным ежиком, вторым подбородком и мясистым носом. На груди «быка» покоилась золотая цепка килограмма на полтора.

– Молодцом! – похвалил толстяк.– Грустный будет доволен. Киньте его к дружбану. Пускай пообщаются.

«Дружбаном» оказался Паша.

Видок у него был еще тот. Вместо лица – кусок распухшего мяса. Глаза-щелки, нос сломан, передние зубы выбиты. Правая рука – в гипсе по плечо, пальцы левой изуродованы.

– Пашок! – позвал Васильев.– Пашок, ты меня видишь?

Одна щелочка чуть приоткрылась.

– Валера…

– Я. Как ты, братишка?

– Херово,– говорил он очень тихо, невнятно, Васильеву приходилось нагибаться к его разбитым губам, чтобы хоть что-то разобрать.– Весь ливер отбили, руку вот, жгли…

– Лучше б ты все рассказал!

– Я рассказал… Не поверили… Суки…

– Понятно,– Валерий вздохнул, оглядел чуланчик, в который его кинули. Голые стены. Светильник – и тот в нише за сеткой.– Чем тебе помочь?

– Воды дай…

Вода была. Пластиковая колба из-под пепси. И бумажный стаканчик.

Валерий напоил Академика, сам попил.

– Больше не трогают,– прошептал Академик.– Врач был… Может, не убьют…

Васильев промолчал.

– Теперь за тебя возьмутся…

– Вероятно.

Ум Васильева лихорадочно прокручивал варианты. Ему совсем не хотелось оказаться в мясорубке. Живот до сих пор болел, а уж с переломанными костями и отбитыми внутренностями не повоюешь. Да и жить инвалидом как-то не хочется. Паше не поверили. Скорее всего, ему тоже не поверят. Значит, надо выдать что-то такое, чтобы поверили. Что?

Двери открылись. Пришли уже знакомые бугаи и жирный.

– Ну чё, побазарили? Ты, бля, такой же будешь, понял?

Валерия схватили под руки, протащили по коридору и затолкали в комнату с кафельным полом, где уже расположились еще двое: один – почти точная копия жирного, только не с черным, а с русым ежиком, второй – похудее, с короткой бородой, отпущенной, надо полагать, чтобы прикрыть шрам на подбородке. Но разорванную когда-то и неровно сросшуюся губу борода спрятать не могла.

Васильева опустили на привинченный к полу табурет, направили ему в лицо рефлектор.

– Ну, что скажешь, умник? – судя по некоторой шепелявости, спрашивал бородатый.

– Все,– немедленно ответил Васильев.– Но у меня есть одно маленькое условие…

Удар в ухо снес его с табуретки. Васильев увидел занесенную для удара ногу…

– Погоди! – остановил палача бородатый.

Валерия усадили обратно. Ухо горело, большие пальцы рук кровоточили: хитрые наручники ссадили кожу.

– Да ты, бля, счас у меня!..– начал жирный.

– Погоди, Робик,– вмешался бородатый.– Вижу, он мужик неглупый, туфту по тазику гонять не будет. Что за условие?

– Вы ведь про дурь хотите узнать, так? – спросил Васильев.

– Угадал, умник.

– Дурь мы отдали Мусе.

– Какому, бля, Мусе? – рявкнул жирный Робик.

– Мусе Бакинскому. Такой уговор был. Это от него заказ на Чалого пошел.

– Бля! Вот…

– Усохни, Робик,– деловито перебил бородатый.– Чем докажешь? Подельник твой совсем другое пел.

– Да он дебил! – пренебрежительно бросил Васильев.– Ни хрена он не знает. Кто ему скажет? Товар мы таскали вдвоем со старшим, Силычем. И они тоже были вдвоем: Муса и еще один черный, Ахмед. Здоровый такой, языком все время цокает. Остальным сказали – в Неву высыпали. Но это точно что туфта. Сами прикиньте, кто такие бабки выкинет?