Бриллиант для Слепого - Воронин Андрей

— Проходной или нет?

— Глухой, — сказал водитель. — Я этот двор знаю. Там внутри стоянка.

— Все, стой здесь. Глеб вбежал в арку, прижался к стене.

Стас вышел из машины, оглянулся и, держа портфель в правой руке, двинулся к подъезду. Глеб в это время вбежал во двор. О том, что в доме нет лифта, Глеб догадался сразу. Он смотрел на окна. Через пару минут на третьем этаже вспыхнул свет. Пробираясь вдоль стены, Глеб подошел к подъезду, посмотрел номера квартир, прикинул какой номер ему нужен. Все сходится. Еще раз взглянул на машину и, так же крадучись, быстро покинул двор. Водитель «пежо» сидел, сжимая баранку.

— Порядок? — спросил он.

— Вроде да.

— Куда теперь?

Водителю хотелось сказать: «товарищ полковник», но он сдержался. Глеб протянул сигареты:

— Закуривай.

Они закурили. Глеб вздохнул и подумал: «Даже город не увидел, на могилу к родителям не сходил. Вот так всегда. Ну ничего, закончим это дело, приеду в Питер, возьму Ирину, походим, погуляем, отдохнем».

Он почему-то был уверен, что именно так все и произойдет. Ему хотелось, чтобы зима была морозной, чтобы светило яркое солнце, а снег похрустывал под ногами, чтобы все было, как в детстве, легко и прозрачно. Как зимний воздух. Он расплатился с водителем, поблагодарил его и вышел из машины.

***

В шесть утра Глеб был во дворе дома, где стоял автомобиль Стаса. К семи он уже знал фамилию, имя, номер квартиры, профессию ее хозяина. А в половине девятого он сфотографировал Стаса, когда тот садился в «BMW». Во второй половине дня Глеб вернулся в Москву. Гусовский тем же утром улетел в Париж.

А вечером генерал Потапчук и Глеб сидели друг против друга на конспиративной квартире, пили кофе, курили. Глеб, показывая фотографии, рассказывал генералу о том, чем Ефим Аркадьевич Гусовский занимался в Питере.

— Этих я знаю, — сказал Потапчук, вертя в руках снимок, на котором Гусовский сфотографирован в ангаре с двумя мужчинами. — Это заместитель губернатора Мурманской области. А это заместитель директора питерского порта.

Глеб промолчал, отдавая должное Федору Филипповичу. Он уже понял, что Потапчук занимается Гусовским довольно серьезно. И все, что сейчас ему рассказывает Глеб, является лишь подтверждением догадок самого генерала.

— А вот этого я не знаю.

— Он служил в спецподразделениях, — сказал Глеб. — Федор Филиппович, попробуйте узнать о нем через архив ФСБ.

— Я посмотрю архив. Понимаешь, Глеб, вполне возможно, что к нашей конторе этот тип отношения не имеет. Может, он пограничник, может, десантник или ГРУшник. Все что угодно может быть.

— Он уволился шесть лет назад, — сказал Глеб. — Так что и искать надо...

— Я понимаю, — прервал его Потапчук. — Я поручу своим людям.

— Опять вы выглядите уставшим.

— Да и ты не с курорта приехал, — сказал генерал, взглянув на небритое лицо Сиверова.

— Я-то ничего, быстро восстановлюсь. Просто спал мало.

— Скажи честно, наверное, вообще не спал?

— Честно говоря, не спал, — ответил Глеб.

— Так вот, выспись.

— С алмазом работаем?

— Работаем...

— А подробнее можно?

И генерал Потапчук рассказал о том, как продвигаются поиски украденного из Кремля алмаза. Из рассказа следовало, что дела почти не продвигаются. Рассказал, что по совету Глеба подготовили подставного покупателя алмаза и вскоре воры должны на него выйти. Глеб слушал, иногда задавал короткие вопросы, даже предложил свои услуги в качестве подсадной утки. Потапчук резко отказал:

— Занимайся пока Гусовским. Генерал рассматривал фотографии.

— Доберусь я до него! Ох, и хитер же этот Гусовский! Так хитер и изворотлив, так осторожен, что даже оторопь берет, — сказал Потапчук, пряча снимки в портфель, — но на каждую хитрую задницу...

— Правильно, Федор Филиппович, — улыбнулся Глеб. — Еще по чашечке кофе?

— Мне налей, а себе не надо.

— А что так? — улыбнулся Сиверов.

— Я хочу, чтобы ты поспал. Домой поедешь?

— Нет, здесь останусь. Вы ведь тоже, наверное, не домой.

— Нет, но здесь не останусь.

— Ясное дело, вас машина в соседнем дворе ждет.

— Все ты знаешь.

— Водитель, наверное, думает, Федор Филиппович, что у вас любовница здесь живет.

— Ничего он не думает. Ему по должности думать не положено. Сидит себе, положив голову на баранку, и дремлет.

— Хорошо ему.

— Хорошо, да не очень. У него тоже семья, жена, дети. И если пулю в голову получит, то и знать не будет за что.