Мишень для Слепого - Воронин Андрей

– Раньше здесь было веселее, – продолжала женщина, – большой портовый город, янтарь и все такое прочее. Правда, много контрабанды..;

– Думаю, контрабанды и сейчас тут хватает.

– Хотелось бы, чтобы ее было меньше.

– Чем вам мешает контрабанда?

– Я ведь работаю на таможне, – ответила женщина и улыбнулась. – Не ожидали?

– Честно говоря, нет.

– А где, вы думали, я работаю?

– Думал, что нигде не работаете.

– Вы ошибались. Я работаю одним из заместителей начальника Калининградской морской таможни.

– Круто!

– Но я занимаюсь бумажными делами. Декларации, декларации, декларации… – вздохнула Софья и сокрушенно махнула рукой с ухоженными накрашенными ногтями. – Служба моя скучная…

– И поэтому вы, чтобы не скучать…

– Да-да, может, и поэтому.

– Ну что ж, вес понятно. Да, я забыл вам сказать: те деньги надо срочно отправить Потапчуку.

– Завтра отправлю, насчет этого не беспокойтесь, – беззаботно ответила женщина, словно речь шла о чем-то совершенно будничном и заурядном, словно ей надо было перейти улицу и опустить письмо в почтовый ящик.

И неожиданно спросила:

– Федор, вас хотели убить?

– Думаю, хотели, – признался Глеб.

– И что же им помешало?

Глеб пожал плечами.

– То, что они очень сильно хотели убить. Злость в таких делах плохой помощник. Нужны не эмоции, а расчет. В меня попала шальная пуля. И то всего лишь в плечо.

– А ведь могла бы…

– Да, могла бы. Но уже случившееся сослагательного наклонения не имеет.

– Федор, вам не мешало бы поспать, набраться сил.

А я займусь вашей одеждой.

– Мне неудобно, что я доставляю вам столько хлопот.

– А мне, Федор, это приятно.

Глеб почувствовал, что Софье приятно даже произносить мужское имя, и поэтому она слишком часто называет его по имени.

– А как наш друг? – вдруг вспомнил Глеб про котенка.

– Он на кухне, у печки. Удобно устроился. Кстати, дверь открыта, сможет, если захочет, перебраться к вам.

– Хотите, я оставлю вам котенка в подарок?

– Да, хочу. Знаете, я давно хотела завести собаку или кота. Кота даже лучше. Но сама не решалась, откладывала. Мой брат, скажи я ему только, принес, бы мне котенка любой породы, самой экзотической.

– А этот рыжий беспородный, обычная дворовая шпана.

– Я люблю вот таких… Вернее, даже не знаю, люблю ли, но этот котенок мне нравится. Он будет мне напоминать о вас, Федор.

– Ну вот, Софья, видите, я сделал сразу много дел.

И котенка пристроил…

– Да-да, – сказала женщина, убирая сервировочный столик, – ложитесь, спите. Я погашу свет. Спокойной вам ночи, Федор.

Глеб догадывался, ей хочется с ним поговорить, убедить, что у псе в жизни все в порядке… А с другой стороны, она прекрасно понимала, каково сейчас Глебу, понимала, что ему надо отдохнуть, знала, что завтра ему предстоит тяжелый день. И поэтому Софья, покинув гостиную, оставила Глеба. Но самой главной причиной было, конечно же, то, что она почувствовала – сердце этого мужчины занято…

А он закрыл глаза, потянулся, затем ощупал тугую повязку на плече и, глубоко вздохнув, уснул. Он провалился в сон, точно в пропасть. Глеб даже не слышал, как дважды входила в гостиную и смотрела на пего женщина с рыжим котенком на руках. Глеб даже не почувствовал, как котенок забрался к нему на диван и устроился в ногах, свернувшись мохнатым клубочком.

Слепой спал без видений, в его сне присутствовала лишь музыка. Время от времени в переплетении мелодий ему слышались автоматные очереди, всплески волн и шипение пуль, входящих в воду. Тогда он вздрагивал, ворочался и закрывал правой рукой лицо.

А Софья выстирала его одежду, развесила сушиться у печки и отправилась в свою большую спальню, где, усевшись на край огромной кровати, поставила себе па колени пепельницу и закурила. Из се глаз покатились по щекам слезы. И если бы Глеб ее увидел сейчас, то она не показалась бы ему такой очаровательной и такой уверенной в себе.

Глава 17

Генерал Потапчук жил на четвертом этаже большого шестиэтажного сталинского дома. Дом был прекрасный – с толстыми кирпичными стенами, с широкими лестницами и большими площадками перед квартирами, огромными окнами, паркетным полом…

И отношения между жильцами были прекрасными в этом ведомственном доме, где все знали друг друга. В доме не было лишних людей, вернее, людей из другого круга. Многие из офицеров Госбезопасности уже умерли, и сейчас их квартиры занимали дети, вдовы.