Тайга и зона - Бушков Александр

Ушли они с женой в леса «аккурат в тот год, когда деньги меняли» (из чего слушателям не составило труда догадаться, что в шестьдесят первом). До того оба, то есть сам Силантий и его жена, проживали в посёлке Вычуга, что на берегу Шантары, и оба происходили из староверовских семей. Их поженили самым домостроевским образом – родительским выбором и родительской волей. Вопреки расхожим представлениям о непрочности подобных семей, они с женой жили в любви и согласии, душа, что называется, в душу.

Может быть, благодаря общей вере. Вот только детей им бог не давал.

Обоим было уже за тридцать, когда жена Силантия уверовала в то, что причина их бездетности – совокупный людской грех, в окружении которого они вынуждены жить. Безбожие, пьянство, разврат и всё такое прочее. И жена заразила своей верой мужа. Она же настояла на необходимости укрыться от греховной суеты, остаться наедине друг с другом в тишине и чистоте нетронутого божьего мира – за что Господь несомненно одарит их ребёнком. А дитё, когда вырастет, само решит, где ему жить.

Однако детей бог им так и не дал.

Но они прижились в тайге и возвращаться не стали. Да и не тянуло их к людям, пусть это и покажется странным. Напрочь не тянуло. Им было хорошо вдвоём… Может быть, даже слишком хорошо им было без людей, за эту гордыню господь их и наказал, не дав ребёночка. И особо господь наказал Силантия, забрав жену на небеса, а его оставив в одиночестве дожидаться своего последнего земного часа.

Почему в тот далёкий год они направились сюда? В староверских преданиях часто упоминаются здешние края. Говорят, что в этих болотах, начиная с петровских времён, старообрядцы не раз находили укрытие в те годины, когда власть учиняла гонения на праведную веру.

А именно эту гриву, сказал Силантий, крестясь двумя перстами, им с женой указал господь.

Будто взял за руку и провёл через болота. А когда ступили они на эту твердь, словно кто-то сверху шепнул, мол, оставайтесь тут, стройтесь и живите в спокойствии. Ну, в общем грех жаловаться, прожили в спокойствии.

Сейчас Карташ с любопытством оглядывал места добровольного таёжного заточения. На поляне, находящейся точно по центру острова, стоят две избы. Одна поменьше (это чёрная баня, объяснил старик Силантий), вторая побольше. Других отличий между ними не заметно. Тёмные брёвна сруба, проложенные мхом, крыша сделана из плах, по одному узенькому оконцу. Между изб рос толстоствольный кедр.

Наверное, из его собратьев, росших на острове, и изготовили сорок лет назад эти срубы.

Старика внесли в избу, положили на полати под закопчёнными иконами.

Алексей огляделся. Было заметно, что сейчас здесь не живут, а доживают. Запах плесени. Кругом пыль и паутина. Какое-то тряпьё в углу. На столе две деревянные миски, одна алюминиевая. Последняя, думается, принесена из прежней жизни – вместе с немногим прочим скарбом, захваченными в дорогу.

– Пойду взгляну на баньку, – сказал Геннадий, – в ней же ночевать придётся.

Гриневский сел на пенёк, стоявший рядом с лежанкой и служивший здесь стулом. Карташ пристроился на таком же пеньке возле стола.

Маша заинтересованно рассматривала иконы, на которых мало что можно было разобрать, настолько они были закопчены.

– Я ведь ведал там в лесу, что бог пришлёт мне добрых людей, – прошамкал Силантий.

– То есть как? – удивился Гриневский.

– Я бога просьбами зря не тревожил. А попросил единый раз сего дни: «Дай в собственном доме помереть». И знал, что сполнит он ту мою просьбу, потому как жизнью своей я то заслужил. Оттого вы и не прошли мимо. А думали, что случай.

– Так получается, случайностей вообще нет в природе? – чтобы не молчать, поинтересовался Алексей, с любопытством разглядывая муравьёв, вольготно бегающих по столу.

– В божьем мире, сынок, налажен порядок и всему положен свой срок. Солнце всходит всегда там, где ему положено. Трава растёт весной, а осенью усыхает. Твари божьи, бессловесные, тоже тому порядку подчиняются… И коли ты порядок тот понимаешь и принимаешь, то живётся тебе легко и помирается легко. А коли ты пьёшь, сквернословишь или вот дым через рот пускаешь, то тем заслоняешь от себя божий мир и отдаляешь себя от Бога, приближая к Сатане.

И помирать тяжелее, оттого что на душе грехи висят, как кандалы на каторжанине. Так вот случай – это божий подсчёт твоих дел на сей час.

Поможет он тебе или отвернётся, и ты останешься один, а то и вовсе в дружбе с Сатаной.