Пылающая башня - Гарин Максим

– Ну и отлично, – кивнул Дорогин. – Желаю всяческих успехов.

– Будь другом, поехали со мной. Кабак в лесу… свежая лосятина, косуля, перепелки, выпивка на любой вкус. Забуримся на целый день.

Меньше всего Дорогину сейчас хотелось пьяных задушевных разговоров.

– Извини, в ближайшие дни никак…

– Я ведь, считай, заново родился благодаря тебе. У меня теперь вторая жизнь, ее начало надо отметить с непосредственным виновником.

«Прилип, – подумал Дорогин. – По-хорошему не отвалит».

– Если хочешь сделать мне приятное, оставь в покое. У тебя же были проблемы? Знаешь, что это такое? Теперь они навалились на меня, и надо их решать.

Дорогин уселся в «копейку». Как назло, она не завелась с первого раза. Неужели аккумулятор сдох окончательно?

– Давай подвезу, – предложил Шувалов.

«Все равно не успокоится, пока не окажет хоть какую-то услугу», – подумал Сергей и согласился.

Из головы не выходила квартира Веры с фиолетовым глазом объектива. Прикидывая так и эдак, он все больше убеждался в том, что его догадка правильна: Олег заранее предусмотрел возможность в любой момент удостовериться в сохранности Тельца.

– Куда тебе?

– На Красную Пресню, есть там Интернет-кафе. Твоя фирма, случайно, с Интернетом не связана?

– Нет, – с явным сожалением произнес Шувалов. – Три магазина видеотехники. Домашний кинотеатр, само собой, с меня. Скажи только, куда ставить, – сегодня же привезут и смонтируют.

Дорогин представил себе кинотеатр в доме под Клином. На Тамару он, конечно, произведет впечатление. Всякая неожиданная радость ей не менее полезна, чем импортные лекарства. Впрочем, радость быстро пройдет, когда возникнет вопрос, откуда все это – деньги на лечение, а теперь вот на домашний кинотеатр.

Тамара прекрасно знает, сколько он способен заработать без риска для жизни – на хлеб и вареную колбасу. Впервые Дорогин пожалел, что он не бизнесмен, как Алеф или хотя бы Шувалов. Не может ничего толком сделать для любимой женщины, не вызывая у нее тревогу.

– Если тебе нужен хозяин Интернет-компании, у меня есть такой знакомый. – Шувалов по-прежнему горел желанием оказать своему спасителю услугу.

– Спроси у него, можно ли каким-то макаром получить перечень видеокамер, с которых передается изображение в Интернет.

– Сейчас узнаем, – оторвав правую руку от руля, Шувалов набрал номер телефона.

Поздоровался, поинтересовался житьем-бытьем и повторил вопрос Муму. Оказалось, такого перечня нет и быть не может. По словам шуваловского знакомого, если бы он существовал, это поставило бы Интернет под жесточайший контроль. Такие попытки уже предпринимаются со стороны спецслужб разных стран. Но им еще далеко до успешного завершения.

– Ясно, – мрачно кивнул Сергей.

Высадившись возле знакомого кафе, он прочувствованно поблагодарил Шувалова за услугу.

– Ты вполне со мной рассчитался. Мне было очень важно выяснить этот вопрос.

– О чем ты говоришь, я только позвонил по мобильнику. Нет, Сережа, должок остался за мной.

Шувалов уехал, но можно было не сомневаться, что в ближайшее время он снова разыщет своего спасителя, чтобы выразить ему наконец свою благодарность.

Дорогин хорошо помнил столик', за которым сидел Олег. Заплатил деньги, взял кофе. Собрался проверить по «журналу» путешествия по сети за последние дни, как проверял уже в квартире программиста. «Журнал» оказался девственно чистым.

Выяснилось, что на всех компьютерах в кафе автоматически уничтожаются ссылки на посещенные клиентами страницы. Публика должна быть уверена в конфиденциальности.

Чего-то подобного Дорогин ожидал, кафе он посетил скорее для очистки совести. Нужно еще одно озарение. Желательно до конца дня, иначе он вряд ли успеет закрыть вопрос до Тамариной выписки из больницы.

* * *

Дорогин назвал Вере заведение, где часто бывал Антуан Вильмессан. Только не успел навести справки о том, что оно собой представляет. «Баобаб» не афишировал открыто, что после полуночи здесь показывали мужской стриптиз.

Канадский дипломат ни за что бы не переступил порог заведения для геев. Несмотря на терпимость по отношению к «голубым» в западном мире, их по-прежнему на дух не переносили в армии и внешнеполитических ведомствах. Профессия офицера и дипломата часто передается в семьях из поколения в поколение. Таким образом создается каста, своего рода аристократия, где людям с отклонениями почти невозможно выжить.