Пылающая башня - Гарин Максим

Ухватив Дорогина за руку, он помог ему подтянуться на кронштейн. Не потому, что сомневался в его кондиции, – просто показывал, как ведет себя с клиентами. Облако прошло совсем рядом, меняя оттенки от желтого до голубого.

Изнутри башни послышались неясный шум и скрежет.

– Техническая обслуга, – объяснил Зыгмантович. – Куча антенн, фидеров" усилителей. Что-то подключают, отключают, проводят профилактику.

– Контакты спиртом протирают? – улыбнулся Дорогин.

– После пожара здесь правила жесткие. Есть своя маленькая служба безопасности: не только башню инспектируют, но и людей. За банку пива заставят компанию уволить сотрудника, за окурок, неаккуратно погашенный в мусорке.

– Все-таки удивительно, как смогли пробить эти восхождения при таком строгом режиме.

– Думаю, очень просто. Дали на лапу и запустили бизнес. Строгости – они всегда по мелочам.

Глава 5

Варвара Белкина в очередной раз заехала навестить больную подругу. Палата онкологического центра на Варварке наполнилась энергией здорового деятельного человека, так нужной тяжелобольным.

– Спасибо тебе за Сергея. Он был здесь вчера вечером, отчитался, что все обошлось. Последнее время я ему не очень-то верю, но…

– Ты и раньше постоянно сомневалась. Вспомни, какие сцены ревности ты ему закатывала.

– В себе сомневалась, не верила, что меня можно преданно любить. Теперь другое дело. Теперь он привирает во благо, не хочет меня тревожить… К телефонному звонку я бы отнеслась со скептицизмом. Но если человек явился сам, значит, его точно отпустили. Спасибо, Варвара.

– Да он сам выпутался. В конечном счете спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Кстати, расскажи мне последние новости.

Если, конечно, он не просил тебя держать, язык за зубами.

– Сказал, что устроился работать на телебашню, обещали хорошую зарплату.

– Господи, как его угораздило? Вечно эти мужики во что-то впутываются. Как дети малые, честное слово.

Тут Варвара спохватилась, что ее слова могут снова разбередить, раздуть угасшее беспокойство подруги.

– Я в том смысле, что им обязательно нужна экзотика.

– По-моему, чудесное место по сравнению с прежней его работой. Не надо мотаться по дорогам, где на каждом километре тебя ждет подвох. Если человек привязан к точному адресу, это уже хорошо. Смена ночная, днем он будет свободен.

– И чем он там должен заниматься?

– Следить, чтобы исправно работала аппаратура. Для этого не нужно специальное образование. На неисправном блоке загорается аварийный сигнал. Меняешь его на запасной – и все дела.

А деньги платят за то, что работать иногда приходится на высоте. Тут я не очень переживаю.

В свое время он такие трюки на верхотуре выделывал…

«Блажен, кто верует», – подумала про себя Варвара.

* * *

Они опустились метров на сорок ниже острия и присели перекурить на небольшом выступе. Внизу царило полное безветрие, а здесь, на полукилометровой высоте, порывы ветра иногда достигали приличной силы.

Отвернувшись от ветра, закурили. Перешли на «ты». Подъем прошел без сучка без задоринки, что называется в штатном режиме, а совместная работа всегда сближает.

– Что тебе рассказали о причине моего ухода?

– Не уточняли, а я не спрашивал. Не люблю задавать лишние вопросы.

– Ценное в наше время свойство. Может, ты здесь приживешься дольше, чем я.

– Вообще-то любопытство мне не чуждо. Вот, например, ты как-то странно перекрестился перед подъемом. Не по-русски.

– Вообще-то, я белорус, из Гродно. Там у нас католиков много, я как раз из них. Не скажу, что сильно верующий. Но высота, хочешь ты этого или нет, отдаляет от людей, приближает к Богу. Понять его мне не дано, просто чувствую, что есть там хозяин, – Зыгмантович показал большим пальцем в сторону небосвода. – И надо к нему относиться с уважением.

– А как у вас с православными? Ругаетесь?

– Что нам делить? Кладбища поделены: тут православные, там католики, здесь заядлые коммунисты под звездами. Лично мне вниз, под землю, даже после смерти неохота. Знаешь, какие я похороны предпочел бы? Как у древних персов-зороастрийцев. Стояли у них специальные башни – мертвецов вытаскивали наверх, хищным птицам на съедение. Разве плохо? Главное – не гниешь в темноте и сырости. Башню ради меня никто, конечно, городить не станет, и здесь, на Останкинской, труп оставить не разрешат. Но если б в гору кто затащил, я бы спасибо сказал.