Саван для блудниц - Данилова Анна

– Правильно, сторож ушел, а мы вошли в дом, позвали, но нам никто не ответил, и тогда мы поднялись наверх и увидели там ее… – Надежда Васильевна всхлипнула. – Я испугалась и сказала мужу, что, мол, бежим отсюда, а то как бы нас здесь не увидели… Мы спустились, я даже редиску выбросила… А тут снова сторож…

– И вы ему ничего не сказали?

– Ничего, – сказал Борис Александрович. – Но так как он нас видел, мы поняли, что должны вызвать милицию. Поэтому мы поехали в деревню, нашли почту и позвонили в город…

– А про крики, значит, сами придумали? – спросил Корнилов.

– Придумали… Надо же было как-то объяснить, почему мы оказались на ее даче…

Корнилов взглянул на Крымова: мол, видишь, никакого криминала, обычные вещи.

Михайловых отпустили, и те сразу же принялись собираться домой.

А буквально спустя четверть часа на дачу Ларчиковой приехал мужчина. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим; высокий, довольно красивый, но с совершенно отрешенным бледным лицом, по которому струился пот, он, не обращая внимания на присутствие в саду и на ступеньках крыльца такого количества незнакомых ему людей, почти ворвался в дом, где не ожидавшие такого резкого вторжения работники милиции едва успели схватить его, прежде чем он поднялся в спальню, где все еще лежало тело хозяйки дачи.

– Пустите меня к ней, пустите… – Он с силой рвался наверх. – Пустите…

Ноздри его раздувались, а на щеках уже заблестели слезы.

– Кто вы? – подошедший к нему Корнилов с любопытством рассматривал мужчину. – Вы знали ее?

– Моя фамилия Пермитин, Таня была моей невестой, мы в августе должны были пожениться… Я только что узнал…

* * *

То, что гостиница эта была частной и не для всех, становилось ясно уже при виде высокой белой стены, отделяющей от внешнего мира огромный уютный двор, засаженный деревьями и цветами. У массивных литых ворот гостей встречала охрана. Двухэтажная, уютная, напоминающая старинные дворянские усадьбы с колоннами и пышным парадным крыльцом гостиница казалась случайно занесенной на живописный, утопающий в зелени берег Онежского озера.

Дождь, постепенно превращаясь в легкую морось, приятно остужал щеки, с берега тянуло терпким запахом водорослей и сырой земли.

Соболев, поддерживая Юлю под локоть, помог ей выйти из машины, опередив Харыбина, и быстрым шагом направился к воротам. Что-то сказал охранникам, после чего все вместе миновали пост и оказались в овальном дворе, центральная дорожка которого, посыпанная гравием, вела прямо к крыльцу.

– Как вы думаете, Павел Иванович, он будет со мной искренен? – спросила Юля, чувствуя некоторую робость перед встречей с хозяином этой шикарной усадьбы. – Этот… Соляных, с ним можно договориться или…

– Юлечка, вы уж извините меня за фамильярность, но кто в наше время может рассчитывать на чью-либо искренность? Соляных – умный мужик, но как построит он вашу беседу, предугадать довольно сложно. Тем более я не знаю, в каких отношениях он был с Белотеловой и что их связывало. Ведь иногда за романом скрывается совершенно другое. Лариса Бело-телова, я наводил о ней справки, приехала сюда приблизительно пять лет тому назад то ли из Москвы, то ли из Питера, никто не знает… У нее какая-то путаница с документами. Здесь она сначала снимала комнатку в коммуналке и работала маникюршей в парикмахерской, затем у нее был роман с одним парнем, и она бросила работу, но его посадили за кражу, и Лариса снова вернулась в ту же самую парикмахерскую на улице Ленина. Затем она встретила Соляных, и он купил ей квартиру в самом центре города. Потом еще одну… Они были в прекрасных отношениях… – В словах Соболева прозвучал отголосок иронии чисто мужского свойства – он, по-видимому, недоумевал, как можно тратить столько денег на женщину.

– Вы видели Ларису хоть раз? – спросил Харыбин. Они стояли на крыльце и говорили вполголоса.

– По правде сказать, нет.

– То-то и оно, – хмыкнул Харыбин. – Белотелова очень красива… Такие женщины обладают козырем, с помощью которого добиваются расположения мужчин, и уже как следствие – обогащаются за их счет.

– И козырь этот, – подала голос Юля, – можно смыть лишь серной кислотой, не так ли?

– Женщины, которые, помимо внешней красоты, обладают еще и УМОМ, как ты, например, – вполне искренне заметил Харыбин, – уже неинтересны нам, мужикам, и мы скорее будем жить на ИХ содержании и прибедняться, вместо того чтобы брать их под свое покровительство. Женский ум – явление непростительное.