Сплетающие сеть - Гладкий Виталий Дмитриевич

В руках Пал Палыч держал мой кухонный топорик для рубки мяса.

– Я с вами, – безапелляционно заявил он, и плюхнулся на дно лодки.

– Зачем?.. – тупо спросил я.

От неожиданного явления в моей голове произошло короткое замыкание, и у меня просто не нашлось других слов.

– Так надо.

– Что значит – "так надо"? Нет уж, извольте объясниться. Только покороче – у нас пятки горят.

– Они приходили за мной.

– Здравствуйте, я ваша тетя! Пал Палыч, вы им нужны, как прошлогодний снег. Возвращайтесь и сидите тихо. Поверьте, так будет лучше.

– Нет. В деревню я не вернусь. Меня убьют. – Он говорил монотонно и глухо.

Я присмотрелся к нему внимательней. У него были совершенно безумные глаза. Похоже, схватка в моей избе потрясла его до глубины души. Я, наконец, понял, что Пал Палыча не вытащишь из лодки и бульдозером. Он принял решение, и теперь никакие доводы его не убедят.

– А топорик вам зачем? – спросил я обречено, лишь бы что-то сказать.

– Обороняться.

– Ну, если так… – Будь наше положение не настолько трагичным, я бы расхохотался. – Ладно, куда вас денешь. Теперь у нас есть свой вождь могикан Чингачгук Большой Змей с томагавком, – обратился я к остальным, взирающим на Пал Палыча с удивлением и неприязнью. – Прошу любить и жаловать.

Я их понимал: и Зосима, и Каролина небезосновательно считали, что Пал Палыч будет для нас обузой. Но не убивать же его, чтобы освободить место в лодке?

– Все, кончаем базар! -решительно прекратил я прения. – Рассаживайтесь. В тесноте, да не в обиде. Зосима, бери весла. Держи лодку так, чтобы коса закрывала деревню. Правь к зимней тропе.

Зимняя тропа так называлась потому, что до нее можно было добраться только по замерзшему озеру, зато напрямик, минуя лесные заросли и камыши. Она шла по мелководью, а затем поворачивала в ручей, в холода покрывавшийся не очень толстым льдом. Идти по льду было одним удовольствием.

Но в то же самое время это было самое опасное место тропы, тянувшейся на многие километры вглубь лесного раздолья. Однажды я имел возможность в этом убедиться, когда среди зимы провалился почти по пояс в обжигающе холодную воду ручья.

Чтобы не обморозиться, пришлось срочно разводить костер и сушить мокрую одежду и обувь. Хорошо, что тогда морозы как раз пошли на убыль…

Мы вошли в устье ручья словно по маслу, удачно миновав мели и коряги. Теперь нужно было пройти на лодке вверх по ручью как можно дальше, чтобы не чесать пехом по сильно заболоченной местности.

Мы – то есть, я и Зосима – упирались, как ломовые лошади, перетаскивая лодку через порожки на более глубокие места. Каролина больше бестолково суетилась и путалась под ногами, нежели помогала.

Поэтому я цыкнул на нее и приказал сесть в лодку. Что она и исполнила с величайшим удовлетворением.

Пал Палыч поначалу не хотел покидать свое место ни в какую. И лишь когда я пригрозил, что мы сейчас уйдем, а его оставим торчать посреди ручья, как памятник упрямству, он живо спрыгнул в воду и начал изображать усердие.

Но толку с него было, как с козла молока. Пал Палыч все еще пребывал в ступоре, и всю свою оставшуюся силу употреблял на преодоление течения, а также на ходьбу по заиленному дну ручья.

Правда, в этом вопросе нам немного повезло. Ил на дне располагался карманами, и при известной сноровке можно было находить твердые каменистые участки, по которым идти одно удовольствие…

– Все, – сказал Зосима, смахивая рукавом пот со лба. – Тут мы лодку и оставим. Дальше с нею хода нет.

– Тогда перекур… – Я вылез на берег изрядно сузившегося ручья и буквально рухнул на землю.

– Обсушиться бы… – блаженно прищурившись, посмотрела на уже взошедшее солнце Каролина.

– Мечтать не вредно, – буркнул я, закуривая.

Хорошо, что у меня хватило ума положить сигареты и спички в целлофановый мешок. Блок "Мальборо" из НЗ в рюкзаке я решил до поры до времени не трогать.

– А мне? – жадно вдыхая дым от моей сигареты, сказала Каролина.

– Свои нужно иметь, – ответил я намеренно грубо, чтобы проверить (в который раз!) ее реакцию.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и обиженно отвернулась. Молча! За это полагается премия, решил я, и протянул ей открытую пачку:

– Держи. Я пошутил.

– Шутки у тебя… – Она жадно затянулась. – Как у поручика Ржевского.

– Согласен. Я всегда подозревал, что в моих жилах есть примесь голубых дворянских кровей.

– Сдай анализы. Может, на самом деле в твоей крови… или еще в чем-нибудь, найдут голубизну.