Святой нимб и терновый венец - Леонтьев Антон

Из коммюнике, подписанного кардиналом Алессандро Морретти, архиепископом Турина и хранителем Туринской плащаницы, и распространенного пресс– службой Ватикана 4 ноября позапрошлого года:

«Уж лучше скандал, чем не вся ПРАВДА» – эти мудрейшие слова принадлежат папе Григорию Великому, и католическая церковь, следуя заветам славного понтифика, оповещает общественность о том, что результаты радиоуглеродного анализа Туринской плащаницы, в которую, согласно преданиям, по снятии с креста было завернуто тело Господа Нашего Иисуса Христа, проведенного в лабораториях Лозанны, Кембриджа и Далласа, полностью совпали с выводами подобных исследований, имевших место в 1988 году. Сие бесспорно свидетельствует: данная реликвия была изготовлена в период с 1260 по 1390 год от РХ, что значит: плащаница – чрезвычайно искусная средневековая подделка, никак не могущая быть погребальным саваном Спасителя...»

Старик, который правил половиной мира, казалось, мирно спал.

Сестра Марселина, пройдя в покои, низко поклонилась и перекрестилась. Он лежал на огромной кровати под балдахином. Монахиня приблизилась к святому отцу. За прошедшие восемь с половиной месяцев ничего не изменилось. Его святейшество римский папа Адриан VII по-прежнему находился в коме.

Монахиня приложилась губами к тонкой руке папы, целуя массивный золотой «перстень рыбака», символ папской власти. Того требовал старинный обычай, и хотя его святейшество ничего не воспринимал, сестра Марселина каждый раз, оказываясь в его спальне, проделывала этот ритуал.

Папа римский не спал, он находился между жизнью и смертью, и, согласно прогнозам врачей, ему уже никогда не суждено открыть глаза. Приборы, к которым был подключен старик, тихо попискивали, в соседних апартаментах находились медики, следившие за состоянием здоровья главы Римско-католической церкви. Но надежд на улучшение не было.

Сестра Марселина, чьи глаза увлажнились, с любовью и преданностью посмотрела на папу Адриана. Старик – благородное лицо, высокий лоб с глубокими залысинами, орлиный нос – возлежал на застеленной свежайшим бельем кровати. На ней скончались двое из его предшественников: в 1978 году папа Павел VI, а за двадцать лет до этого, в 1958 году, Пий XII.

Жизнь и смерть, смерть и жизнь: неизбежный круговорот мироздания был для пап неотличим от судеб тех, над кем они властвовали со времен апостола Петра. Ведь любой папа, в конце концов, не только наместник Иисуса Христа на Земле, преемник князя апостолов, верховный понтифик вселенской церкви, патриарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, монарх государства-града Ватикан, раб рабов Божьих (такими официальными титулами обладал, как и все предыдущие святые отцы, и Адриан Седьмой), но и обычный смертный, хотя верилось в это с большим трудом.

Но не сестре Марселине подвергать сомнению догматы! Она всем сердцем любила папу Адриана, занимавшего престол святого Петра в течение шести лет, четырех месяцев и двадцати трех дней. И восемь с лишним месяцев находившегося в бессознательном состоянии – случай уникальный в анналах католической церкви!

Сестра Марселина верой и правдой служила предшественнику Адриана, в ее обязанности входило заботиться о чистоте папских апартаментов, о белье и еде понтифика, когда он прибывал из Ватикана в свою загородную резиденцию у Альбанского озера, на виллу Кастель Гандольфо. Павел VI недолго занимал папский престол, на вилле он бывал редко, и сестра Марселина видела его всего несколько раз, да и то мельком – ее постоянно оттесняли прелаты, сопровождавшие дряхлого святого отца.

Монахиня чрезвычайно гордилась тем, что ей дозволено прислуживать папе. Когда голландский кардинал Корнелиус Виллебрандес был избран верховным властителем Римско-католической церкви и, приняв имя Адриан, сделался двести шестьдесят шестым преемником апостола Петра, он через личного секретаря Яна Мансхольта известил сестру Марселину, что будет ей чрезвычайно признателен, если она останется в своей прежней должности в Кастель Гандольфо.

Папа Адриан, впервые прибыв на виллу, поразил всех тем, что приветствовал каждого из многочисленной челяди – он первым здоровался с садовниками, поварами и монахинями! А ведь далеко не все римские папы были столь демократичны в обхождении! О Льве XIII судачили, что за двадцать пять лет своего понтификата (одного из самых долгих за всю историю церкви!) он так ни разу не поздоровался со своим кучером. Да и прочие понтифики не отличались ангельским характером: Сикст V был чрезвычайно вспыльчив, а Пий XI – очень упрям. И это лишний раз подтверждало древнюю истину, произнести которую вслух, однако, никто не решался: невзирая на догмат о непогрешимости, дарованный папам Первым Ватиканским собором, они мало чем отличались от прочих смертных, каждый из них имел свои слабости и даже пороки.

Сестра Марселина подошла к большому окну и осторожно раздвинула тяжелые бархатные портьеры. Яркий свет залил спальню Адриана. Папа впал в кому за две недели до Рождества. Его – обездвиженного и сломленного, распростертого на полу кабинета – обнаружил личный секретарь. Вначале он даже подумал, что папа скончался, однако, нащупав прерывистый пульс, установил, что Адриан все еще жив.

В то воскресенье сестра Марселина пережила много странного и загадочного. Она помнила, что на протяжении предшествующих нескольких дней его святейшество был сам не свой. Вечером пятницы, за два дня до трагедии, папа прибыл из Ватикана на уик-энд в Кастель Гандольфо – он посещал папскую виллу, славившуюся своим необыкновенно красивым видом на близлежащее озеро и чудными садами, не только летом, но и в течение всего года. Как-то Адриан обмолвился, что, если Господу это угодно, он предпочел бы скончаться именно в Кастель Гандольфо. Если бы понтифик только мог помыслить, что его слова сбудутся!

Здоровье папы никогда не внушало серьезных опасений. Кардинал Виллебрандес стал понтификом в возрасте шестидесяти восьми лет, приняв имя Адриана Седьмого в честь папы Адриана Шестого, уроженца Утрехта (Виллебрандес тоже появился на свет в этом голландском городке), и все политические комментаторы дружно сходились во мнении, что ему суждено достаточно долгое правление – в отличие от тезки, занимавшего престол святого Петра в течение неполных двух лет в шестнадцатом веке и, по слухам, отравленного. Папа в молодости занимался плаванием и теперь охотно пользовался построенным по приказанию Иоанна Павла II в парке Кастель Гандольфо бассейном (польский понтифик на возражения кардиналов, сетовавших на то, что строительство бассейна и прокладка новых коммуникаций обойдутся в кругленькую сумму, безапелляционно заявил, что выборы нового папы будут все равно дороже), а также совершал долгие прогулки по горам, сопровождаемый секретарями, кардиналами и охраной.

Сестра Марселина, регулярно возвращавшаяся в мыслях к событиям того уик-энда, с каждым разом убеждалась, что папа слишком много работал и волновался. Его что-то угнетало, но разве он мог выложить свою тревогу кому бы то ни было! Ведь папы, увы, увы, не только безраздельные властители католического мира, но и зачастую одинокие и несчастные старики, отгороженные от окружающего неприступной стеной из ватиканских чинуш, кардиналов и швейцарских гвардейцев.

И в субботу и в воскресенье, накануне несчастья, папа принимал доверенных лиц, с которыми подолгу беседовал. Днем ранее был и таинственный гость... А вечером, после того как последний из посетителей удалился, личный секретарь и обнаружил святого отца недвижимым на полу кабинета.

Весь мир узнал о том, что у папы был инфаркт, в результате которого сердце несколько минут не билось. Дежурившие на вилле медики сумели вернуть понтифика к жизни, однако он не пришел в себя, а впал в кому.

Два консилиума, членами которых были самые известные итальянские и зарубежные врачи, ознакомившись заочно с состоянием больного, вынесли неутешительный вердикт: покидать виллу папе нельзя, переезд из Кастель Гандольфо на вертолете или автомобиле в Рим, в специализированную клинику или в Апостолический дворец, чреват непредвиденными осложнениями. Посему и было принято решение превратить Кастель Гандольфо в больницу.

Сестре Марселине показалось крайне подозрительным, что ни один из именитых медиков, высказывавших свое компетентное мнение, так и не получил права увидеть папу воочию. Личный врач Адриана, профессор Пелегрино, заявил, что иммунная система его сановного пациента подорвана и он не может рисковать здоровьем папы, превращая его опочивальню в проходной двор.