Высокий блондин на белой лошади - Андреева Наталья

Наконец все закончилось. Жертва затихла, какое-то время он, не отрываясь, смотрел на бородавку. Почему она была так уверена в своей безнаказанности? Приготовила какой-то сюрприз? Ему не хотелось об этом думать.

Хотелось уехать как можно скорее. Нервы и так уже были на пределе. Дану, очень вероятно, освободят. «Выходит, что не все в мире зло от рыжих», – подумал он, глядя на труп.

Когда Полина узнала об убийстве Маши, она чуть с ума не сошла.

– Почему ты мне ничего не рассказал?! – кричала она. – Почему?!

– А что бы ты сделала? Что?

– Я бы с ней поговорила, – неуверенно сказала Полина.

– Надо было сделать это раньше! А не дразнить гусей! Ты сама напросилась! Обиженная подруга – все равно что мина замедленного действия в твоей спальне, – уже тише добавил он. – Все равно будет тикать. А при случае рванет. Нельзя с ними откровенничать и…

– Я не откровенничала, – перебила Полина. – Я держала ее на расстоянии.

– Поздно об этом. Надо продержаться еще пару дней. Скоро мы улетаем.

– А дальше что?

– Перестань задавать этот вопрос!

Время тянулось медленно, ох как медленно! Но утром в четверг он был уже почти уверен, что улетит…

Она будет любить

– Вот, собственно, как все и было, – закончил свой рассказ Тарас Волхонский. И потянулся к графину с водой. В горле пересохло: рассказывал он долго. И показывал, вычерчивая на бумаге треугольник: офис, квартира, где встречались любовники, дом, где живут они с Даной. Получилось убедительно.

– Что ж, – Герман Осипович все еще вертел в руках письмо Маши Васнецовой, словно не в состоянии был с ним расстаться. – Теперь все встало на свои места. И доказательства имеются.

– Значит, Дана сегодня же будет свободна? – обрадовано спросил Волхонский.

– Ну сегодня вряд ли. Завтра.

– А зачем тянуть?

– Не так все просто. Надо уладить формальности. Да и главным подозреваемым надо теперь заняться.

– Кстати, когда у нас католическое Рождество?

– Двадцать пятого. А вы что, католик, Тарас Иванович?

– Я – нет, но… О Господи! Сегодня же двадцать четвертое! – хлопнул себя по лбу Тарас.

– И что?

– Они ж улетают в Шри-Ланку! Звоните к нему в офис! Срочно!

Переговорив с секретарем, следователь грустно сказал:

– Опоздали. Посадка уже закончена, самолет скоро поднимется в воздух. Даже если я сейчас всех подниму на ноги, мы все равно…

– Но они же вернутся?

– А вот этого я не знаю. Но ничего. Это уже совсем другая история.

– Именно. Так как насчет Даны?

– Экий вы неугомонный! Я же сказал: завтра.

Он встречал рыжую женщину у ворот. Прикидывал: как сделать так, чтобы ее не обидеть? Что сказать? И что она подумает о нем? Настырный журналист делает карьеру на ее несчастье! Вот что подумает! Ведь провести почти месяц в тюрьме – это несчастье. После такого уже нельзя остаться прежней. Что она будет делать теперь? Как жить?

Рыжая женщина в грязном пальто из плащевой ткани вышла из ворот, прижимая к груди узелок, и неуверенно оглянулась. Потом поправила очки. Тарас Волхонский направился к ней.

– Здравствуйте, Дана.

– Добрый день, – вежливо ответила она. Глаза за стеклами очков смотрели настороженно.

Он решил продолжать в том же духе и спросил:

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше чем те, которые там остались. – Она кивнула на ворота.

– Я подумал: нам все равно по пути. Ведь живем мы в одном доме.

– И даже на одной лестничной площадке.

– Вы не будете против, если я вас подвезу?

– Нет, я не буду против.

И они вместе пошли к машине. Некоторое время ехали молча. Он раздумывал: удобно ли сегодня же напроситься в гости? Или подождать какое-то время? Или вообще не напрашиваться? Она вдруг вздохнула:

– Мне тяжело будет вновь привыкать к одиночеству. Положительным моментом в моем заключении было то, что в любое время можно с кем-то поговорить. А не смотреть бессмысленно в телевизор. В этот момент в голове появляются глупые мысли. Вроде блондинов и белых лошадей. По-моему, мне все это больше не нужно.

– Если хотите, я могу с вами посидеть, – обрадовано сказал он. – Мы можем поговорить обо всем. Вы ведь еще не знаете подробности.

– Да? Это будет кстати! Узнать подробности! Только… Вам не кажется, что нам уже пора перейти на ты? Раз дело дошло до подробностей? Все-таки ты не чужой мне человек. Сосед.

– По лестничной клетке, – подхватил он.

Они переглянулись и рассмеялись, потому что поняли: это свобода!