Немые и проклятые - Уилсон Роберт

— Тогда включайте диктофон, я изложу достовернейшие факты о смерти офицера, которым восхищались коллеги и начальство.

Гусман положил блокнот и ручку на стол и откинулся на спинку стула, оценивающе глядя на Фалькона. Он чувствовал, что если найдет верные слова, он не только хорошо выполнит свою работу, но и, возможно, приобретет друга. В Севилье, чужом городе, даже окруженный восхищением и, как он считал, уважением коллег-журналистов, он чувствовал себя одиноким. Друг бы ему не помешал.

— Я всегда работал один, — сказал он вслух, отвечая своим мыслям. — Приходилось, потому что работа с другими, непредсказуемость их реакции в угрожающих ситуациях слишком опасна. Я всегда предпочитал отвечать только за свои мысли и действия, а не за смерть напарника. Я слишком много времени провел среди жестоких людей, чтобы быть беспечным.

— Когда умирает человек — это всегда трагедия. Оставшиеся в живых чувствуют себя оскорбленными или преданными, другие тоскуют, переживая потерю.

— Если помните, инспектор, я работал над статьей о том, как правительство направило Эскадроны смерти гражданской гвардии уничтожить террористические ячейки ЕТА. Я понимаю трагедию измены ценностям как в крупных, так и в малых масштабах. Последствия ощущались повсюду.

— Предположения — из числа занятий, которым предаются полицейские, чтобы нащупать направление для расследования, но в суде они не принимаются во внимание, — сказал Фалькон.

— Я говорил о своей вере в факты, — возразил Гусман. — Но вам, похоже, больше нравятся размышления.

— Информация — это палка о двух концах, — заметил Фалькон, впервые улыбнувшись.

— Согласен, — кивнул журналист.

— Если обнаружите свежие факты, расскажите мне прежде, чем это появится в вашей газете.

— Я расскажу. Но услуга за услугу.

— Ну что ж, у меня факты такие: я не был знаком с Монтесом, пока не пришел к нему на прошлой неделе. Я тогда расследовал и расследую сейчас смерть Рафаэля Веги.

— Подозрительное самоубийство в Санта-Кларе, — сказал Гусман, взяв блокнот и нацелив ручку на Фалькона. — Сосед Пабло Ортеги. Кризис в оазисе — кстати, это не заголовок.

— В записной книжке Веги я нашел два имени, которые меня заинтересовали, одно из них — Эдуардо Карвахаль, — попытался продолжить Фалькон.

— Лидер педофильского кружка, погибший в автокатастрофе. Я помню все, что воняет. Ваше расследование вскроет и эту выгребную яму?

Фалькон поднял руку, он уже боялся, что заключил сделку с дьяволом:

— Имя я знал по предыдущему расследованию и пошел к Монтесу спросить про Карвахаля. Он был следователем в деле о педофильском кружке.

— Да. Я понял. Очень интересно, — вновь перебил Гусман, ужасая Фалькона ненасытностью ума.

Фалькон, стараясь не торопиться, подробно пересказал разговор с Монтесом о том, как Карвахаль закупал детей у русской мафии, о торговле людьми и влиянии ее на сферу сексуальных услуг. Рассказал о двух стройках, принадлежащих Иванову и Зеленову и управляемых фирмой «Вега Конструксьонс». Как он говорил об этих русских с Монтесом, а тот был слишком пьян, чтобы вспомнить, слышал ли он когда-нибудь их имена.

— Я должен был еще раз поговорить с ним сегодня утром, — сказал Фалькон, — но не успел.

— Как по-вашему, он был куплен? — спросил Гусман.

— У меня нет доказательств, разве что момент, который он выбрал для самоубийства, и его предсмертная записка, по-моему, в ней скверный подтекст, — ответил Фалькон, протягивая ему письмо. — Только вам.

Гусман читал письмо, качая головой из стороны в сторону, словно его фактолюбивые мозги не желали соглашаться с творческой трактовкой текста Фальконом. Он вернул письмо.

— А второе имя, которое привлекло ваше внимание в записной книжке Веги? — спросил Гусман.

— Покойный Рамон Сальгадо, — сказал Фалькон. — Это может совершенно ничего не значить: Сальгадо поставлял картины для конторы Веги. Но в прошлом году, когда Сальгадо убили, мы нашли в его компьютере жуткую детскую порнографию.

— Да, тут еще много непонятного, — в очередной раз встрял Гусман. — Вы как-то объясняете…

Фалькон снова прервал его жестом руки и поведал о тайной жизни Рафаэля Веги.

— Мы надеемся, что он есть в базе данных ФБР и они помогут нам установить его личность, — сказал Фалькон.

— То есть вы думаете, что прошлое в конце концов его настигло? — уточнил Гусман. — Это отдельная версия, ничего общего не имеющая с педофильским кружком Карвахаля?