Красная сирена - Дантек Морис

Из португальских и испанских газет он понял, что в Сребренице идет разоружение мусульман­ских сил, а сербская армия и четники стоят на ок­раинах. «Господи, твоя воля! – подумал он. – Вот вам великолепная иллюстрация к пресловутому „не надо усугублять войну войной“…

В этот ясный день 23 апреля 1993 года происхо­дили и другие, еще более мрачные, непонятные и обескураживающие события. Поскольку план Вэнса-Оуэна предусматривал разделение боснийского населения по этническому принципу, хорваты и му­сульмане дрались друг с другом за контроль над Центральной Боснией, территорией, которая в соот­ветствии с планом должна была отойти к босний­ским «хорватам». Дьявольщина!.. Может быть, сей­час на этой покинутой всеми земле столкнулись силы Марко Людовича и Бешира Ассиневича. Отча­яние, переполнявшее его сердце, не омрачало спокойствия европейской дипломатии. Он вспомнил, что именно заставило его присоединиться к Ари, Витали и первому отряду колонн «Колокола свобо­ды» летом 1992 года. В тот день, выступая по радио, Государственный секретарь по европейским делам1 спокойно утверждала, что сторонники вмешатель­ства – это «пособники сил смерти, распоясавшихся в бывшей Югославии». (1 В то время – Элизабет Гигу) Он сразу позвонил Ари и сказал, что согласен.

Запад в очередной раз ничего не понял. И просто­душные граждане могли по-прежнему осуждать эту «средневековую войну», не понимая, что это предте­ча будущих войн. Что Европа отступила перед ра­систским пониманием раздельного развития и сило­вого передела границ и создала порочный прецедент на пороге двадцать первого века. Он кусал губы, му­чаясь над вопросом, не слишком ли поздно они при­ступили к формированию колонн «Колокола свобо­ды», находившихся в зачаточном состоянии…

Он попросил Аниту перевести ему самые инте­ресные места из статей, чтобы составить общее представление о содержании статей.

На внутренних полосах, в рубрике «Происше­ствия», сразу после описания убийства в техасском городке Вако, они наткнулись на заметку о перест­релке в гостинице Эворы. Там сообщалось, что Убийства грека-дилера в Беже и двух мужчин в Каштелу-Бранку могли быть связаны с инциден­том в Эворе. Насколько смогла понять Анита, половина личного состава полиции попала в ловушку, отправившись по ложному вызову. Еще четверых полицейских заперли в багажниках их автомобилей. Телефонные провода в полицейском управле­нии и казарме пожарников были перерезаны. По­мимо нападавших, были убиты ночной портье и один полицейский. В розыск была объявлена бан­да, состоящая из десяти человек. Кроме того, разы­скивали молодого человека и девочку с темными (или светлыми) волосами, в черной машине с фран­цузскими или немецкими номерами.

Хьюго понял, что «БМВ» засекли и разъезжать на нем дальше опасно…

Домой они ехали на предельной скорости.

Он поставил машину в парке, у задней ограды, так, чтобы ее не было видно с улицы, и задумался. Отсутствие колес значительно осложняет дело. Нужно будет взять напрокат тачку в Аямонте.

Хьюго повернулся к Аните:

– В эту машину можно будет сесть не раньше, чем найдем Тревиса… Я доеду до границы на авто­бусе и там арендую машину. А вы займитесь своей рукой и внимательно следите за домом. Запритесь…

Он вышел из машины, открыл багажник. Анита шла следом.

Открыв спортивную сумку, он выпрямился, держа в руках сверкающее помповое ружье.

В памяти мгновенно всплыла картина – Алиса тащит охапку ружей, которые он приказал ей со­брать возле трупов, а сам он несет к машине поте­рявшую сознание девушку.

Нет, так не пойдет! Нельзя терять ощущение реальности… Сейчас не время витать в облаках.

– Я подобрал две штуки в гостинице и полную коробку патронов. Одно оставлю себе.

Он передернул длинный стальной затвор, из­давший характерный щелчок.

– Готово к употреблению.

Анита с сомнением смотрела на мощный «ре­мингтон»:

– Честно говоря, не уверена, что это… что я с ним управлюсь… – И она кивнула на лубок и гипсо­вую повязку на плече; голая рука беспомощно сви­сала из отрезанного рукава черного свитера.

Хьюго не сразу понял охватившее его странное чувство. Почему он не может отвести глаз от этого кусочка плоти, уложенного в угольно-черный лу­бок, обмотанного белыми бинтами, от наспех разо­рванного свитера? Почему она кажется ему такой сексуальной?

Он хмыкнул и снова запустил руку в спортив­ную сумку, достав огромный блестящий пистолет: