Последний дон - Пьюзо Марио

В кухне обнаружилась коричневая дверь с жалюзи; открыв ее, Лиа увидел неглубокий полуподвал без окон, с деревянной лестницей всего в две ступеньки.

Спустившись в полуподвал, Лиа заглянул за груду сломанных велосипедов. Распахнул огромные дверцы гардероба. Внутри одиноко висела форма полицейского, на полу стояла пара грубых черных башмаков, а на них покоилась фуражка уличного полицейского с галуном. И все.

Подойдя к одному из стоящих на полу сундуков, Лиа потянул за крышку. Она оказалась удивительно легкой. Сундук был доверху наполнен аккуратно сложенными серыми одеялами.

Поднявшись по ступенькам, Лиа постоял на веранде, глядя на океан. Закапывать труп в песок было бы слишком глупо, так что Лиа отбросил эту мысль. Возможно, кто-то заехал и забрал Шарки с собой. Но тогда убийца рисковал попасться кому-нибудь на глаза. Кроме того, убивать Шарки было опасно. Так что, заключил Лиа, если этот человек и мертв, то находится в этом доме. Тотчас же вернулся в подвал и выбросил все суконные одеяла из сундука. И действительно, на дне сперва показалась крупная голова, а затем и поджарое тело. В правом глазу Шарки зияла дыра, окруженная тонкой корочкой подсохшей крови, будто красная монета. Убит он был довольно давно; восковую кожу лица трупа испещрили крохотные черные точечки. Будучи Квалифицированным Специалистом, Лиа с первого же взгляда понял, что это означает. Некто доверенный смог подойти настолько близко, что выстрелил в упор прямо в глаз: эти точечки – крупинки пороха.

Осторожно свернув одеяла, Лиа положил их обратно поверх трупа, после чего покинул дом. Он не оставил ни единого отпечатка пальцев, но понимал, что волокна с одеял наверняка прилипли к его одежде. Надо радикально уничтожить ее. И обувь тоже. Он велел солдатам отвезти себя в аэропорт и, пока дожидался рейса на Вегас, купил в одном из магазинов в пассаже аэропорта полную смену одежды и новые туфли. Затем приобрел дорожную сумку и сунул старую одежду в нее.

В Вегасе он остановился в “Занаду”, оставив для Кросса записку. Затем тщательнейшим образом вымылся в душе, оделся в новую одежду и сел ждать звонка Кросса.

Как только Кросс позвонил, Лиа сказал, что должен с ним повидаться. На встречу он взял с собой сумку со старой одеждой и первым делом заявил Кроссу:

– Ты только что сэкономил пятьдесят штук.

Поглядев на него, Кросс улыбнулся. Лиа, обычно очень опрятный и консервативный, купил цветастую рубашку, голубые полотняные штаны и светлый пиджак, тоже голубой, и теперь смахивал на низкопробного жиголо из казино.

Лиа рассказал о Шарки. Попытался испросить прощения за свои действия, но Кросс лишь отмахнулся.

– Ты со мной в одной упряжке и должен защищать себя. Но что из этого всего следует, черт возьми?

– Все просто, – пояснил Лиа. – Шарки – единственный, кто связывал Лоузи с Данте. Без него твои утверждения становятся голословными. Данте заставил Лоузи убить своего партнера.

– Какого черта Шарки оказался настолько глупым?

– Решил, что может вытрясти из Лоузи деньгу, – пожал плечами Лиа, – а потом получить еще полтинник и от тебя. Деньги, которые ты ему дал, позволили Шарки понять, что Лоузи играет по-крупному. В конце концов, двадцать лет он был детективом и догадался, что к чему. У него и в мыслях не было, что старый дружок Лоузи прикончит его. На Данте он не рассчитывал.

– Они хватили лишку, – заметил Кросс.

– В данной ситуации непозволительно иметь лишнего игрока, – растолковал Лиа. – Должен признаться, я очень удивлен, что Данте разглядел эту опасность. Видимо, он надавил на Лоузи, на самом деле не горевшего желанием убивать старого напарника. У каждого из нас бывают припадки сентиментальности.

– Значит, теперь Данте вертит Лоузи как хочет, – подытожил Кросс. – Я считал Лоузи более крепким мужиком.

– Ты говоришь о двух разных классах животных. Лоузи внушителен, а Данте безумен.

– Значит, Данте известно, что я знаю о нем.

– Из чего вытекает, что я должен действовать очень стремительно, – подчеркнул Лиа.

– Надо дать им “Причастие”, – кивнул Кросс. – Они должны исчезнуть.

– Ты думаешь, что сможешь ввести в заблуждение дона Клерикуцио? – рассмеялся Лиа.

– Если мы все запланируем, как надо, никто не сможет нас обвинить, – ответил Кросс.

Следующие три дня Лиа провел с Кроссом за разработкой плана. За это время он собственными руками уничтожил свои старые вещи в мусоросжигателе отеля. Кросс в одиночестве упражнялся в гольфе, проходя восемнадцать лунок, а Лиа сопровождал его в качестве водителя тележки. Лиа никогда не мог понять, почему гольф пользуется во всех Семьях такой популярностью. Ему это казалось лишь странным чудачеством.

Вечером третьего дня они сидели на балконе пентхауза, наблюдая за толпами, текущими по Стрипу далеко внизу. Кросс выставил бренди и гаванские сигары.

– Как бы хитроумны они ни были, моя смерть, последовавшая так скоро за смертью отца, скомпрометирует Данте в глазах дона, – промолвил Кросс. – Думаю, мы можем и подождать.

Лиа пыхнул сигарой.

– Не слишком долго. Теперь им известно, что ты толковал с Шарки.

– Мы должны накрыть обоих одновременно. Не забывай, речь идет о “Причастии”. Тела их не должны найти.

– Ты ставишь телегу впереди лошади. Сначала нам надо убедиться, что мы сумеем их убить.

– Это будет крайне нелегко, – вздохнул Кросс. – Лоузи опасный и осторожный человек. Данте может дать отпор. Надо изолировать их в одном месте. Можно ли проделать это в Лос-Анджелесе?

– Нет, – возразил Лиа. – Это территория Лоузи. Он играет там чересчур заметную роль. Надо проделать это в Вегасе.

– И нарушить правила, – указал Кросс.

– Если это будет “Причастием”, то никто не узнает, где они были убиты, – возразил Лиа. – Мы уже нарушаем правила, убивая офицера полиции.

– По-моему, я знаю, как заманить их в Вегас одновременно. – Кросс изложил Лиа свой замысел.

– Надо использовать наживку покрупнее, – заметил Лиа. – Надо постараться, чтобы Лоузи и Данте наверняка приехали сюда, когда нам это понадобится.

Кросс выпил еще порцию бренди.

– Лады, вот тебе наживка покрупнее. – Кросс высказал идею, Лиа одобрительно кивнул, и Кросс продолжал: – Их исчезновение станет нашим спасением. И введет всех в заблуждение.

– Кроме дона Клерикуцио, – досказал Лиа. – Он единственный, кого следует бояться.

Просто невероятное везение, что Стив Столлингс умер лишь после того, как был отснят последний его крупный план в “Мессалине”. Пересъемка могла бы обойтись в миллионы долларов.

Последней снималась батальная сцена, на самом деле происходившая в середине фильма. В пятидесяти милях от Вегаса возвели город в пустыне, изображавший базу персидской армии, разрушенную императором Клавдием (Стив Столлингс) при поддержке его жены Мессалины (Афина).

В конце съемочного дня Стив Столлингс удалился в свой номер в отеле маленького городка. Он запасся на ночь кокаином, алкоголем и двумя подружками и собирался надавать всем по заднице, потому что чувствовал себя по уши в дерьме. Прежде всего потому, что его роль в фильме была срезана до характерной, а не главной. Он понимал, что переходит на вторые роли – неминуемая участь стареющих звезд. Далее, Афина держала его на дистанции на протяжении всех съемок, а он-то надеялся на большее. Да вдобавок – обижаться на такое, как сам Стив догадывался, было слишком по-детски – на заключительной вечеринке и показе чернового монтажа ему отказали в обхождении, приличествующем звезде: ему не предоставили одну из знаменитых вилл отеля “Занаду”.

После стольких лет в кинобизнесе Стив Столлингс знал, как работают механизмы власти. Когда он был Капитальной Звездой, его мнение главенствовало над любыми другими. Теоретически парадом командует глава студии, дающий картине зеленый свет. Могущественный продюсер, принесший студии “собственность”, – тоже босс, он собирает воедино составные части – то есть звезд, режиссера, сценарий, – надзирает над разработкой сценария и добывает деньги из независимых источников, от людей, которым воздается должное как сопродюсерам, но не имеющим никакой власти. На этот период боссом является он.

Но стоит отснять первый кадр, и бразды правления переходят к режиссеру. При условии, что это Первоклассный или даже более могущественный Капитальный режиссер. (То есть такой, который обеспечит посещаемость в первые недели демонстрации фильма и привлечет к участию в фильме Суперзвезды.)

Режиссер распоряжается фильмом от начала и до конца. Все идет через него – костюмы, музыка, декорации, манера актерской игры. Кроме того, гильдия режиссеров имеет самый могущественный профсоюз в кинобизнесе. Ни один именитый режиссер не примет работу, если он отнимает ее у другого режиссера.

Но все эти люди, при всем их могуществе, вынуждены кланяться Суперзвезде. Режиссер, имеющий две Суперзвезды в одном и том же фильме, смахивает на человека, оседлавшего двух диких жеребцов. Его гениталии могут разлететься на все четыре стороны.