Озноб - Малышева Анна

Идти оставалось не больше десятка метров, мрачный отсыревший сруб на углу улицы и тупика был уже рядом. Ирина замедлила шаги, вглядываясь в окна, задернутые белыми занавесками. Она приехала задолго до наступления сумерек и не рассчитывала увидеть там свет, тем более что обитательница дома не должна была привлекать к себе внимания. Но все равно женщина не сводила глаз с окон, надеясь заметить хоть какое-то движение. Ей бросилось в глаза, что калитка, обычно лишь прикрытая, на этот раз примотана к столбику забора толстой цепью, на которой висел замок. Двор был прибран, лопаты для снега, метла, воткнутый в колоду топор – все это виднелось под навесом сарая. Отъезд Валентина не походил на бегство – хозяин навел порядок перед отъездом, не забыл позаботиться о судьбе собаки, запер двор…

«Неужели там кто-то есть? – Остановившись у калитки, Ирина в нерешительности коснулась ржавого замка. – Валентина не будет больше, чем неделю. Нет, немыслимо. Моя несчастная тезка давно куда-то уехала, она бы не согласилась остаться в этой лачуге даже ради больших денег. А если осталась… Тогда ее должен кто-то навещать, хотя бы привозить продукты. Правда, она и сама может сходить в магазин, перед праздниками в поселке наверняка много новых лиц, на нее не обратят внимания. Но… что это за жизнь, в остывшем доме?! Если кто-то увидит дым из трубы, сразу заподозрит неладное! Электрическая батарея? Пусть так, а удобства во дворе, да еще и пробираться туда надо с осторожностью, чтобы случайные прохожие не увидели! Столько мучений для горожанки, избалованной, привыкшей к комфорту. И она согласна все терпеть ради денег?»

Ирина тут же ответила себе, и ответ прозвучал с горькой самоиронией. «Будем надеяться, что все же ради денег, а не ради внезапно воскресшей любви. Потому что в этом случае Сергей обманывает ее. А заодно и меня!»

Она уже собиралась уходить, ведь топтаться перед запертой калиткой никакого смысла не было, когда ее внимание привлекла деталь, которую женщина с первого взгляда не рассмотрела. В одном из окон, рядом с огромным железным будильником, повернутым к улице тыльной стороной, стояла большая бутылка джина – даже из-за забора, с расстояния нескольких метров, женщина с легкостью могла рассмотреть этикетку. Пробка с бутылки была снята, прозрачная жидкость убыла на треть.

«Она в доме! – внезапно поняла Ирина, не сводя глаз с тусклого, давно немытого окна. – Она бы не бросила открытую бутылку, если бы уехала. Наверняка только что стояла у окна, выпивала, я ее спугнула. Смотрит сейчас на меня из-за занавески, злится, ждет, когда уйду!»

Ирина не могла различить никакого движения за плотной бязевой тканью, украшенной по краям примитивной вышивкой, но была убеждена, что ее догадка верна. «Джин – ее любимый напиток, кажется! Сергей упоминал… Что же, так и уйти?»

Калитка едва доходила ей до пояса, внушительный замок на цепи служил, скорее, уведомлением о том, что хозяина нет дома. Поколебавшись, она натянула перчатки, оперлась животом о верхний край калитки, примерилась, сильно оттолкнулась ногой и спустя секунду была уже во дворе. Этот хулиганский трюк, не исполнявшийся ею с детских лет, неожиданно поднял женщине настроение и придал азарта. Ирина пошла по дорожке к крыльцу, то и дело посматривая на окно, где стояла бутылка, но там так никто и не появился.

Входная дверь тоже оказалась заперта, в довершение всего – на висячий замок. Эта деталь заставила женщину задуматься. «Не могла же она позволить запереть себя в доме. Значит, есть другой выход, или же она вообще уехала. Бутылка – а что ей бутылка? Купит другую!»

Она обошла дом кругом, проваливаясь в сугробы, которые Валентин ради тепла пригребал к стенам, так что многие из них уже достигли по высоте более полуметра. Встав на один из таких заледенелых пригорков, Ирина попыталась что-то разглядеть внутри, за единственным не зашторенным окном, прижав лицо к стеклу, заслонившись ладонями от света. В этот миг перед ней отчетливо мелькнуло лицо мужа, следившего за ней возле ресторана, но она прогнала видение, сказав себе, что ассоциация неуместна. «Я ведь не ревную!»

Всматриваясь в окно, Ирина узнала кухню, где ей как-то уже удалось побывать, правда, в потемках. Тогда она ничего не разглядела, в памяти остался только удушливый кислый запах давно не убиравшегося помещения, где годами хранится и готовится еда. Теперь Ирина видела всю убогую обстановку, залитую тусклым дневным светом, падавшим с улицы. На столе, покрытом клеенкой, ютилась двухконфорочная, заросшая жиром плитка, рядом стояла стеклянная банка, из которой торчали черенки вилок и ложек. Над жестяным умывальником висело дырявое вафельное полотенце, на тумбочке рядом стояла стопка вымытых разномастных тарелок. В глубине кухни Ирина заметила маленький старый холодильник, несколько мешков, доверху чем-то набитых, груду дров, втащенных из сарая для просушки. Особенного беспорядка и грязи не было, но на всем лежала унылая печать одинокого вдовства, ничем не нарушаемого, замкнувшегося в себе и равнодушного к уюту. Во всяком случае, жена Сергея не проявила никакого участия к обстановке, в которой жила, и не сделала попыток изменить что-то к лучшему. Вспомнив ее собственную квартиру, Ирина спросила себя, так ли отличаются эти два дома – богатый и нищий?