Озноб - Малышева Анна

Женщина уже собиралась спрыгнуть с кучи слежавшегося снега, когда ее внимание привлекла одна деталь. Дверь, ведущая из кухни в комнату, где она четыре дня назад повстречалась с женой Сергея, была наполовину приоткрыта. И на полу, на самом пороге, лежала опрокинутая набок белая керамическая кружка.

Больше Ирине ничего разглядеть не удалось, но и этого было достаточно, чтобы она вновь насторожилась. Правда, идеального порядка в жилище Валентина ждать не приходилось, но его неуютный быт все же был устроен по неким законам, исключавшим, к примеру, валявшуюся на полу посуду. «Уронили в спешке», – сказала себе женщина, не сводя глаз с белого пятна, понемногу становившегося все более смутным в сгущающихся сумерках. Она взглянула на часы и поразилась тому, как рано начало смеркаться. Шел всего второй час пополудни, но низко нависшее над поселком облачное небо цвета толченого графита гасило все краски и будто поглощало свет, слабо источаемый свежевыпавшим снегом.

«Сейчас начнется страшный снегопад, – мелькнуло в голове у женщины. – Еще успею добежать до магазина, если только шофер не удрал… А что-то мне говорит, он уехал, слишком недоволен был, что придется ждать. Что я тут делаю? Дом пуст!»

Но в полном противоречии со своими мыслями она вновь двинулась в обход дома, пробуя каждую оконную раму, будто надеясь найти незапертую. Это было совершенно бессмысленно – как во всех деревенских домах, окна на зиму были не только надежно закрыты, но и заклеены от сквозняков. Ирина видела между рамами пожелтевшие комья ваты, набросанные туда для тепла, и без всякой надежды продолжала свои попытки – не то для очистки совести, не то повинуясь глухому внутреннему голосу, который требовал от нее каких-то действий.

На задах дома она наткнулась на крохотный чуланчик, вплотную пристроенный к стене. Дверь чуланчика была закрыта снаружи на громадный железный крюк. Без колебаний откинув его, женщина обнаружила внутри штабель березовых дров, доходивший ей примерно до пояса. За ним, в стене дома, виднелась еще одна маленькая дверь. Замка на ней Ирина не увидела и предположила, что он находится изнутри, как раз со стороны кухни.

Если проникновение во двор можно было расценить как детское хулиганство, то дальнейшие ее действия носили более серьезный характер. Правда, Ирина не думала об этом, расшвыривая мешавшие ей дрова, становясь на шаткую поленницу и пробуя толкнуть открывавшуюся вовнутрь дверь. Та качнулась под ее напором, но не поддалась, из чего женщина сделала вывод, что изнутри ее держит какой-то не слишком надежный засов.

«Хватит, – сказала она себе, переводя дыхание и балансируя на расползавшихся под ногами дровах. – Сломаю себе что-нибудь или попаду в милицию за взлом. Я подняла такой шум, если бы кто-то был в доме, он бы уже услышал. Уходи!»

Но, произнося про себя эту благоразумную речь, она не сводила взгляда с щели между неплотно пригнанной дверью и косяком. Ей казалось, что она различает внутри некую перемычку – крюк или засов, или дужку замка. Вытащив из кармана куртки ключи от квартиры (квартиры Егора, которые она все еще носила с собой), женщина выбрала самый длинный и, просунув его в щель, осторожно поддела снизу лязгнувшую перемычку.

Дверь открылась так неожиданно, словно с готовностью, что в первый миг Ирина не поняла, что попытка взлома осуществилась успешно. Дрова, прежде опиравшиеся на дверь, внезапно поехали в кухню, и она не устояла на этой движущейся, будто живой массе. Съехав вместе с ними, она приземлилась на пол, чувствуя не столько боль, сколько изумление. Опомнившись, Ирина тут же вскочила и прислушалась, не сводя глаз с приоткрытой двери в комнату. Ей послышалось там какое-то движение, но вскоре она поняла, что это были отзвуки произведенного ею шума. Кружка, теперь различимая совершенно отчетливо, лежала на расстоянии двух метров от Ирины, и отсюда этот предмет, так настороживший ее сперва, выглядел вполне безобидно.

«А я вломилась в чужой дом! Даже если бы кто-то был обязан передо мной отчитываться, нельзя добиваться этого такими методами!»

В кухне внезапно потемнело, будто некто огромный подошел к окну и заслонил его целиком. Встрепенувшись, женщина подняла взгляд и обнаружила, что за окном повисла непроницаемая пелена снежных хлопьев – снегопад, которым угрожало небо, начался вдруг и с такой яростной силой, словно собирался кому-то отомстить.

«По крайней мере, никто не прибежит на шум, в такую погоду все сидят по домам. А мой таксист, конечно, уже едет по Ярославке и ругает меня на все корки! Получилось, я заплатила ему меньше, чем он рассчитывал!»