Озноб - Малышева Анна

Сделав несколько шагов, Ирина подняла кружку, от которой исходил резкий можжевеловый запах неразбавленного джина, и, поколебавшись, поставила ее на стол, рядом с плиткой. Остановившись на пороге комнаты, она тщетно вглядывалась внутрь, пытаясь различить детали обстановки, но там было уже так темно, что пришлось включить свет. «На секунду! – решила Ирина, нащупывая выключатель за косяком. – Никто не заметит!»

Но как только под потолком загорелась лампочка в желтом матерчатом абажуре, женщина забыла о своем намерении не привлекать внимания. Она тут же увидела распростертое на полу тело, растянувшееся, как ей показалось с перепугу, от самого окна до порога. На самом деле, такое впечатление создавалось оттого, что руки лежавшей женщины были вытянуты вперед, будто она пыталась до чего-то дотянуться, и это мгновенно прибавило ей роста. Та лежала ничком, но, едва взглянув на ее затылок, на ровную линию коротко остриженных светлых волос, Ирина поняла, кто перед ней находится.

Опустившись на колени, она с ужасом коснулась полного плеча лежащей, ожидая почувствовать ледяное окоченение. Плечо оказалось теплым, податливым, упругоживым. Прислушавшись, Ирина уловила ровное дыхание глубоко уснувшего человека. От супруги Сергея тоже пахло джином, и перегоревший можжевеловый дух был так отвратителен, что Ирина рывком поднялась с колен.

Переборов первый приступ отвращения, женщина огляделась, будто ожидая увидеть в комнате еще кого-то, но тут же выругала себя за глупую впечатлительность. «Тут только ты и эта пьяная баба, которая позволила себя запереть в обмен на выпивку и деньги! Хочешь чегото от нее добиться? А знает ли она вообще все детали аферы? Стал бы Сергей доверяться такой пьянице? Ведь она может любому проболтаться!»

Ей хотелось бросить спящую женщину, отравлявшую своим дыханием воздух давно не проветривавшейся комнатки, и немедленно уйти, но она заставила себя остаться и осмотреться внимательнее. На столе, покрытом вязаной грязной скатертью, стояла пластиковая миска, до краев наполненная шоколадными конфетами – их, по словам Сергея, жена предпочитала любой другой закуске. Маленький плазменный телевизор, с виду совершенно новый, явно прибыл сюда вместе с гостьей. Он был включен и беззвучно транслировал какой-то телесериал, из чего Ирина сделала вывод, что Соколова уснула не так давно.

«Уснула или потеряла сознание? – усомнилась она, снова наклоняясь к телу. – Ее здесь никто не контролирует, стыдиться теперь тоже некого… Может допиться до смерти!»

Ей удалось слегка повернуть спящую, оказавшуюся очень тяжелой, и, вглядевшись в ее опухшее бледное лицо, Ирина увидела темные круги под глазами – следы не то бессонницы, не то застарелой, запущенной болезни. Женщина, лежавшая перед ней, поразительно отличалась от своего изображения на фотографиях Давида. Там она излучала некий самодовольный покой и, во всяком случае, казалась умиротворенной. При взгляде на ту, что лежала перед Ириной на полу, хотелось немедленно вызвать врача.

– Послушайте, – решившись, Ирина сильно тряхнула спящую за плечо. – Мне нужно с вами поговорить!

Ее тезка отреагировала на обращение с той же готовностью, какую проявило бы бревно. Ирина тряхнула спящую еще несколько раз, но добилась лишь слабого стона, вырвавшегося из приоткрывшихся губ. Неизвестно, почему ее так взбесил этот жалкий отрывистый звук, но она, вдруг потеряв голову, принялась беспощадно трясти свою жертву, будто перед ней была тряпичная кукла.

– Из-за тебя я сюда притащилась! – в отчаянии выкрикивала Ирина, с трудом удерживаясь оттого, чтобы не надавать спящей пощечин. Ею впервые овладело такое желание, но оно было едко-жгучим, словно в нем сошлись все невысказанные, проглоченные когда-то обиды. – Весь день потеряла, непонятно теперь, как домой поеду, на чем… Хватит дрыхнуть!

Бросив женщину, так и не пришедшую в себя, Ирина отправилась на кухню, блуждая взглядом в поисках средства, которое могло бы привести жену Сергея в чувство. Ей на глаза попалось полное ведро воды, стоящее рядом с умывальником.

– Отлично! – издевательски воскликнула она, подхватывая его за дужку.

Она никогда бы не поверила, что способна на такой поступок – окатить целым ведром ледяной воды спящего, незнакомого в сущности человека. Однако именно это Ирина и совершила, испытывая жгучее наслаждение пополам с такой же обжигающей ненавистью. Ревности тут места не было, она и в страшном сне не стала бы ревновать Сергея к опустившейся, явно больной женщине. Чувство, владевшее ею, было больше всего похоже на жажду реванша, но за что его собиралась взять Ирина, она не понимала.