Вспомни обо мне - Данилова Анна

Удивительное дело, но ей он мог безболезненно пересказать весь тот ужасный день, когда ему позвонили из больницы и сказали, что его жена умирает.

– Хотя все началось, конечно, много раньше. Я видел, что ей нездоровится, что она находится в каком-то напряжении, бледна. Но мы с ней приписывали это боязни родов, и вообще где-то на шестом месяце беременности она стала странной… Тут еще эта история с маньяком, который терроризировал город. Сначала он убивал блондинок, потом брюнеток… Словом, моя мнительная жена повсюду видела маньяков. Думаю, что и гепатит у нее развился на нервной почве, но мы не знали, что у нее гепатит. Все произошло как-то очень уж быстро, она прямо растаяла на глазах…

– Подождите, не так скоро… – прервала его внимательно слушавшая Рита. – Вы сказали, что это вы с ней приписали ее нездоровый вид боязни родов. Или же это, Анатолий, вы лично решили, что всему виной ее мнительность?

Концевич понял ее вопрос – она повела себя как истинная женщина. Надо же, на что обратила внимание!

– Хорошо, вы правы… Это мы с братом так решили, у меня брат – психиатр.

– Вот теперь все ясно и можете продолжать дальше. Хотя, постойте… гепатит… Это очень серьезно. Скажите, вот ей стало плохо, ее положили в больницу, потом ей стало хуже, и вас вызвали, сказали, что она умирает… И что потом?

– Я вошел в палату…

– Как фамилия доктора, помнишь? – спросил Марк.

– Да, безусловно, – оживился Концевич. – Его фамилия Нольде. Легко запомнить, от слова «ноль».

– Я слышала о нем, – сказала Рита. – Он известный в городе гинеколог.

– Юлий Михайлович Нольде, – дополнил Концевич. – Так вот, он провел меня в палату…

– Так ваша жена к тому времени уже скончалась?

– Да… Все было кончено. Она лежала вся в трубках. Ужасное зрелище, что-то такое отчаянно беспросветное было во всей этой картине.

– Спрошу прямо, Толя, ты видел свою жену мертвой?

– Думаю, что да, – растерялся Концевич. – Конечно, ее укрыли… с головой. Но этот доктор приподнял простыню, и я увидел Веру. Он, правда, сказал, чтобы я близко не подходил. Но я и так находился в таком состоянии… мне было страшно, очень страшно… Я никак не мог поверить, что она уже никогда не пошевелится, не оживет… не знаю, как сказать… Она была очень живая, понимаете? Живая, жизнерадостная, энергичная, шумная, если хотите… И вдруг… Лежит, с закрытыми глазами…

Он перенесся в то время, в тот надвигавшийся тогда кошмар, пропитанный запахами больницы, смерти, страха. В ту палату, где лежала вытянутая, как струна, женщина, жена, Вера. Небольшое возвышение – живот, в котором так и не развилась до конца еще одна жизнь. Как же могло случиться, что он потерял сразу двух дорогих ему людей: жену и ребенка?

– Мы расспрашивали вас обо всем этом, Анатолий, для того, чтобы исключить возможность, что ваша жена в тот момент, когда вы увидели ее в последний раз, была живой, понимаете? И что там, в ресторане, ваш друг видел действительно ее. – Рита произнесла это с сочувствием, и Концевич сразу же простил ей тяжелые вопросы.

– Да, конечно, я понимаю, – замахал он руками. – Я же, собственно говоря, для того и пришел.

– Давай подождем, Толя, пока ее не увидит кто-нибудь еще. Хорошо бы, если бы ты сам увидел ее, поговорил. Думаю, после пары фраз ты и сам поймешь, что эта женщина не имеет к твоей жене никакого отношения.

– Да я все понимаю… – На Концевича было жалко смотреть. – Просто сначала Ленька позвонил, потом Маевы пришли… Все один к одному… Еще эти туфли…

И тут он так густо покраснел, что Рита подумала, как бы у гостя не случился удар.

– Анатолий, что с вами?

– Со мной? Нет.. Ничего…

– Вы что-то сказали про туфли.

– Думаю все же, что они мне приснились… Туфли Веры. Понимаете, в дверь позвонили…

Видно было, что каждое слово дается ему с трудом, и он словно стыдится того, что говорит.

– И что же было дальше? – Брови Марка взлетели вверх. – Да ты не тушуйся, говори, как было. В этой кухне еще и не такие истории рассказывали.

– Туфли… Веры… Словом, в дверь позвонили, я открыл дверь и увидел на пороге туфли.

– А почему ты решил, что это именно ее туфли?

– Потому что она пришила к ним эти… стекляшки… К новому году… Это ее туфли, могу поклясться, чем хотите…

– И что же, где эти туфли?

– Они так и остались там, на пороге… Я же как рассуждал? Если это сон, то зачем мне их брать… А если все это происходит со мной наяву, то тем более – страшно… Чего им там делать? Утром проснусь, увижу туфли, еще кондратий хватит…