Вспомни обо мне - Данилова Анна

– Так тебя интересуют все эти номера? Рита… – застонал Марк. – Все это – ерунда, и ты ничего нового не узнаешь.

– Я про закладку. Ты не понимаешь Марк, что там написано.

«Малыш

Кефир

Бона

Симилак

Фрутолино

Тутейли, 200 мл»

– Что-то детское, кажется. И что?

– А то, что Вера никогда не рожала, насколько я понимаю. Откуда у нее такая закладка? А почерк, между прочим, ее! Я и невооруженным глазом вижу.

– Может, она для кого-то покупала?

– Для кого?

– Для Светланы Агренич. Рита, все, пойдем.

– Марк. Теперь посмотри на дату, когда вышел этот журнал… Декабрь 1988 года. А что необычного, запоминающегося произошло в декабре 1988 года?

– Рита, откуда же я знаю?

– Эх, ты, Марк! Седьмого декабря 1988 года в Спитаке, это Армения, произошло мощное землетрясение, помнишь?

– Господи, Рита, ну куда тебя занесло?! Да мало ли чего происходит в мире? И почему ты считаешь, что это может иметь отношение к смерти Веры?

– Это детское питание. Вера не должна была покупать его, в 1988 году ей было сколько?

– Она родилась – в семьдесят четвертом, значит, – в восемьдесят восьмом ей было четырнадцать.

– Вот именно. Но она, будучи девочкой, могла помогать кому-то, у кого был маленький ребенок. Возможно, это были беженцы из Армении. А этот Веткин или его родители… Словом, мне надо подумать. Все это может быть связано с землетрясением…

– Думаю, тебя нужно уводить отсюда пошли. Собирай все обратно в коробку.

Не хватало еще, чтобы Толя догадался, что мы рылись у него в вещах.

– А вот в его-то вещах мы как раз и не рылись.

И Рита, уложив бумаги в коробку и спрятав в шкаф, бережно, как величайшую драгоценность, положила свои трофеи-записочки к себе в сумку.

– Ладно, пошли.

Уже в прихожей она обратила внимание на вешалку, где рядом с мужскими куртками и плащами висел женский, расшитый стразами джинсовый жакет. Кому он принадлежал: Вере или Ларисе? Судя по тому, что жакет сохранил запах духов, его забыла все же любовница. К тому же жакет был роскошен, ярок, изящен, и беременная Вера вряд ли в нем поместилась…

Рита сунула руку в карман и достала носовой платочек. Чистый. Вышитые мелкие ромашки и сильный запах духов. В другом кармашке она нашла записку. Пока Марк возился с замками, она пробежала ее взглядом: «В 21.00. Люблю. Твой О.». На обратной стороне было нацарапано:

«Колготки

Лак

Бритву».

– Марк, ты много знаешь мужских имен на букву «О»?

– Рита, пойдем! У меня такое чувство, будто мы с тобой грабители, влезли в чужую квартиру. Ужасно неприятно. Не понимаю я этих воров! Лучше один черный хлеб есть, чем испытывать эту мерзкую дрожь в коленях и вздрагивать от любого шороха. Ну, ты чего там застряла?

Рита повторила свой вопрос уже в машине.

Марк, немного успокоившись после посещения квартиры Концевича, торопился домой, мчался по ночным, увязшим в тумане улицам, словно их машина была единственной в этот час.

– Ау, Марк! Ты много знаешь мужских имен на букву «О»? – Рита произнесла это в третий раз, после чего услышала.

– Рита, какая ты странная, ей богу, я думаю… Одиссей. Ты записываешь?

– Да, – усмехнулась она. – Еще?

– Овидий, Октавиан… Или вот: Оглы, как тебе? Ты что, ищешь имя для нашего будущего сыночка? Уж не забеременела ли ты, случайно? – Он ущипнул ее через мягкую ткань юбки.

– Еще…

– Оганез! – весело промычал он с восточным акцентом. – Мало?

– А если серьезно?

– Олег.

Рита загрустила. И как теперь найти любовника Ларисы Боткиной, если ей известно только одно его имя?

– Марк, тебе не кажется, что гнать так быстро в тумане – это очень опасно? Не забывай, у нас дочь.

– Рита, я устал. Хочу в туалет, в ванну и спать, спать!

– Знаешь, какой записью заканчивается дневник нашего гостя, Концевича?

– И какой же?

– Он пишет… Сейчас вспомню дословно: «Надо попросить Р. еще раз встретиться с этой Вероникой (Верой?) и проверить, она это или нет. Пусть Р. пригласит ее в кафе и посмотрит, что она выберет. Если она попросит к кофе лимон, значит, это точно она…»

33

– Рита, я понимаю, насколько утомил вас с Марком своей персоной и всеми теми проблемами, которые на меня навалились… Но я обещаю, когда все это закончится, я непременно отблагодарю вас за все, что вы для меня сделали…

Концевич стоял в халате Марка и распространял вокруг запах мыла и зубной пасты. Он целое утро провел в ванной комнате, приводя, как поняла уже Рита, в порядок не столько тело, сколько душу. Она была уверена, что он пытается убедить себя в том, что все то, что произошло с ним за последние недели, – чья-то злая воля, и что он должен набраться терпения, все это вынести, преодолеть… Во всяком случае, чувствовалось, что он работает над собой, пытается избавиться от страхов и даже планирует предпринять что-то, что поможет ему вернуться к прежней, нормальной жизни. Рите от души хотелось ему помочь. Разве мог он подумать, что, пока он спал, его «добрые» друзья прошерстили его квартиру, порылись в документах, залезли в карман жакета его погибшей любовницы, и это не считая того, что прочитали запоем его сокровенный дневник! Рита знала, что он боится обратиться к ней с просьбой еще раз встретиться с Вероникой. Но и помочь ему, предложить нечто подобное или даже навести на эту мысль она бы не посмела – а вдруг он догадается, что она открывала его дневник?