Лицензия для Робин Гуда - Соболева Лариса

– Оль, ты несправедлива ко мне.

– Не нравится? – с легким торжеством спросила она. – Обещаю: только это будешь слышать от меня, если останешься жив. Жди, я сейчас. Возьму ключи и деньги.

Несколько минут спустя она потребовала уступить ей место водителя.

– Куда ты меня везешь? – полюбопытствовал он.

– К моим родителям. Они катаются по Европе, приедут не скоро, поживешь у них. Больничный я тебе достану...

– Оля, это меня не спасет.

– Дослушай до конца. Твои дела пора передать в отдел по борьбе с организованной преступностью. Славу придется поделить, один ты уже не справишься. Между прочим, у нас на хвосте никто не висит. Видно, твои сторожа спят по ночам.

В квартире родителей Ольга показала, где что находится, собралась уходить.

– Ты меня просто так оставишь? – вернулся Георг к тону соблазнителя.

– Привезу сюда Лихоносова.

– Это еще кто?

– Он как раз занимается организованной преступностью. Кстати, давно пасет трех тузов. Вам будет, о чем поговорить.

– Фамилия, какая-то... мне не нравится.

– Ипсиланти, ты же не знаешь, может, твоя фамилия в переводе с греческого звучит и вовсе неприлично.

– Этого не может быть. Она и тебе подойдет.

Георг привлек Ольгу к себе и поцеловал. Возражений не последовало, но... Ольга есть Ольга, это он научил ее парировать любой выпад. Вот она и заявила:

– Сначала узнай перевод, а потом предлагай фамилию.

Ольга умчалась на его машине.

Оперативники закатывались, разговаривая с Баксом, заодно обучая его своим ментовским приколам. Короче, репертуар попугая пополнился, и теперь он орал:

– Марьяна, в обезьянник кину! Старлей, водяры налей! Откатаю пальчики!

Возня с попугаем была основным развлечением оперативников, ну, еще телевизор. А Марьяна делала примочки да в зеркало гляделась через каждые пять минут – уменьшились синяки или нет. Не уменьшались. Разумеется, это была бы не Марьяна, если б она не думала, чем сердце успокоить. Успокоить и примирить ее с синяками могла лишь месть. Жестокая, коварная, желанная месть. Марьяна уже упивалась ею, представляя, как она...

Сладкие мечты о мести прервал телефонный звонок. Ада Васильевна пригласила Марьяну на свой день рождения, который состоится через три дня.

– Ой, я не знаю... – протянула Марьяна, глядя на свое личико в зеркало и прикидывая, пройдут ли синяки за три дня. – Я немножко приболела.

Оперативники, услышав, о чем речь, ринулись к ней.

– За три дня любая болезнь пройдет, – убеждала ее Ада по телефону. – Будет сплошной бомонд, милая. Тебе полезно бывать на людях, а то твой Фисун держал тебя в ежовых рукавицах, возил к своим приятелям, из которых песок сыплется.

Оперативники замахали руками: соглашайся.

– Ну, хорошо... – как бы нехотя сказала. Марьяна снова взглянув в зеркало, она невольно поморщилась: все-таки личико у нее сейчас не для банкетов. А тут один из оперов стал подталкивать ее и указывать на себя, мол, со мной пойдешь, и Марьяна, вздохнув обреченно, спросила в ьрубку:

– А можно я приду с бойфрендом?

– О, у тебя уже бойфренд есть? Шустренькая ты, Марьяна. Но я на твоей стороне. Приводи своего боя, я оценю.

– Вообще-то у меня целых два боя. Мне с обоими приходить?

– Это уже лишнее, останови выбор на одном.

– Ладно, постараюсь выздороветь. – Марьяна положила трубку и уставилась в зеркало. – Как я с таким лицом пойду?

– А кто тебя приглашал?

– Молчанова Ада Васильевна. Классная тетка. Не дала меня сожрать доченьке и сыночку. Ну, что, мальчики? Кто из вас будет меня сопровождать? Договоритесь сами.

Ольга привезла Лихоносова, и его вытащив из дому спозаранку.

Он чуть старше Георга, в остальном типичный представитель ведомства спецслужб, во всяком случае, внешне. Подтянут, на лице маска бесстрастности, уверен в себе и дружелюбен ровно настолько, насколько позволяет ему статус. Обычно Ипсиланти от подобных людей предпочитает держаться подальше, не внушают они ему доверия, но, можно подумать, у него есть выбор.

В процессе диалога выяснилось, что Лихоносов прекрасно ориентируется в криминальной структуре, новостью для него не были ни три туза, ни имя Богомол, ни аферы с «пшеницей» и мазутом. При всем при том Ипсиланти удалось копнуть глубже, потому что шел к цели от конкретных потерпевших и подозреваемых, а они зачастую приводят к неожиданным открытиям. Лихоносов заинтересовался информацией, посему принялся сводить концы с концами: