Enigma - Харрис Роберт

Итак, он расставил своих людей и стал следить.

Было около пяти часов утра.

Сперва они увидели, как Джерихо спешил в город по Черч-Грин-роуд. Потом заметили, как он входил в дом на Алма-Террас. Потом его узнали, когда он садился в поезд.

В поезде у Уигрэма были люди.

— В результате, говоря откровенно, вы все трое были словно мухи в банке с вареньем.

Всех выходивших в Нортгемптоне пассажиров останавливали и допрашивали, не оставили без внимания и Рапозо. К тому времени Уигрэм договорился о переводе поезда с главного пути на ветку и ждал момента, когда можно будет спокойно обыскать состав.

Его людям запретили открывать огонь первыми, однако велели приготовиться к любым случайностям. Слишком многое было поставлено на карту.

Паковский пустил в ход пистолет. В ответ открыли огонь.

— Ты оказался на пути. Очень сожалею.

И все же он уверен, Джерихо согласится, что самое важное — сохранить в тайне Энигму. С этой задачей справились. Посланную за Паком подводную лодку перехватили и потопили близ Донегала, и это удача вдвойне, — теперь немцы, вероятно, считают, что все было подстроено с целью поймать подводную лодку. Во всяком случае, они не отказались от Энигмы.

— А Клэр? — спросил Джерихо, все еще глядя в потолок. — Ее еще не нашли?

— Дай срок, мой дорогой. Она на глубине шестидесяти футов где-то посередине водоема шириной в четверть мили. Нужно время.

— А Рапозо?

— В то же утро министр иностранных дел говорил с португальским посланником. Принимая во внимание обстоятельства, тот согласился на лишение Рапозо дипломатического иммунитета. Днем мы снизу доверху перерыли квартиру Рапозо. Мрачная дыра на том конце Глостер-роуд. Бедняга. Он пошел на это только из-за денег. Мы нашли две тысячи долларов, которые заплатили ему немцы, в коробке из-под обуви на верхней полке шкафа. Два куска! Жалкая картина.

— Что с ним будет?

— Повесят, — небрежно бросил Уигрэм. — Да наплевать на него. Это все в прошлом. Сейчас речь о том, что делать с тобой.

После ухода Уигрэма Джерихо долго не мог уснуть, пытаясь разобраться, что из услышанного правда.

***

— Говорю вам тайну, — начала Эстер. — Не все мы умрем, но все изменимся вдруг, в мгновение ока при последней трубе, ибо вострубит и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, а смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! Где твое жало? Ад! Где твоя победа?

Она медленно закрыла Библию и холодным ровным взглядом обвела присутствующих. В заднем ряду с трудом разглядела бледное лицо смотревшего прямо перед собой Джерихо.

— Возблагодарим Господа нашего.

Джерихо ждал ее снаружи. Белые лепестки осыпали его, будто конфетти. Остальные разошлись. Он поднял лицо к солнцу, и по тому, как он словно бы пил его тепло, она догадалась, что Джерихо давно не видел солнышка. Услышав ее шаги, он, улыбаясь, повернулся. Эстер надеялась, что ее ответная улыбка поможет скрыть потрясение от увиденного. Ввалившиеся щеки, восковая, как церковные свечи, кожа. Воротник рубашки свободно висит на исхудалой шее.

— Привет, Эстер.

— Привет, Том. — Помедлив, протянула руку.

— Превосходная служба, — вставил Уигрэм. — Абсолютно превосходная. Все так говорили, правда, Том?

— Да. Все. — Джерихо на секунду закрыл глаза, и Эстер без слов поняла, что он хочет ей сказать: какая жалость, здесь Уигрэм, но ничего не поделаешь. Отпустил ее руку. — Не хотел уезжать, не узнав, как ты.

— О, я в порядке, — весело, хотя было не до веселья, заверила Эстер. — Держусь, как видишь.

— По-прежнему работаешь?

— Да, конечно. Все там же.

— И все еще обитаешь в своем домике?

— Пока что. Но, думаю, уеду, как только подыщу другое жилье.

— Слишком много привидений?

— Вроде того.

Она вдруг с отвращением почувствовала всю банальность разговора, но в голову не приходило ничего лучшего.

— Леверет ждет, — сказал Уигрэм. — С машиной. Отвезти нас на станцию.

Эстер увидела за воротами длинный черный капот автомобиля. Водитель с сигаретой в зубах, опершись на капот, смотрел на них.

— Вам на поезд, мистер Уигрэм? — спросила Эстер.

— Мне нет, — ответил он таким тоном, будто сам смысл вопроса был для него оскорбителен. — На поезд Тому. Верно, Том?