Форсаж - Харрисон Колин

Ответ был переведен. Зеваки закивали и зашушукались. Женщина не сводила внимательного взгляда с лица Чарли. Она заговорила:

– Твоя спина всегда плачет или иногда ноет?

– Всегда плачет, – ответил Чарли.

– Ей нужно увидеть твои руки.

Женщина взяла руки Чарли, потерла суставы, потянула за пальцы. Глядя ему в глаза, она надавила серым ногтем за ухом, посмотрела язык и надавила на него ложкой. Теперь женщина положила лист бумаги на прилавок и стала рыться в маленьких шкафчиках своей аптеки, выкладывая на бумагу что-то, похожее на кусочки древесной коры и костей (возможно, рогов), травы, высушенные цветы и всякие красные, желтые и коричневые порошки. Несколько раз она меняла свое решение и убирала тот или иной компонент. Потом обратилась к водителю.

– Она говорит, ей нужно понюхать.

– Хорошо.

Женщина вышла из-за прилавка и прижалась носом к спине Чарли.

– Она просит разрешения потрогать спину. Чарли снял пиджак и выпростал рубашку.

Собравшиеся нервно захихикали; зрелище было получше мыльных опер. Женщина без колебаний задрала его рубашку и, увидев шрамы, что-то неодобрительно протараторила. Зеваки возбужденно переговаривались.

– Что такое? Что?

– Она очень сердита. – Водитель чувствовал себя неловко. – Говорит, что не может сделать хорошее лекарство, если не смотреть твои плохие кожи.

Целительница прошлась по шрамам своими загрубелыми пальцами.

– Она просит, пожалуйста, штаны вниз, она хочет видеть.

Все это было похоже на балаган.

– Нет, – сказал Чарли обреченно. Женщина поняла застенчивость пациента и уставилась на него, что-то лопоча по-китайски. Ее лицо было так близко, что он мог видеть зубы, сточившиеся до коричневых пеньков.

– Она говорит, ты с ней нечестный, она хочет тебе помочь! Она говорит, она тебе не нравится, ты думаешь, она не сделать хорошее лекарство. Ты ее обидеть.

– Ради бога, поехали в отель.

Женщина поняла и подошла к Чарли, она едва доходила ему до груди. Залопотала так зло, что он отступил назад. Говоря, она потрясала кулаком, свирепо уставившись ему в глаза, будто не веря, что он ее не понимает.

– Она говорит, ей нужно смотреть.

– Ладно. – Он взглянул на людей в аптеке. Они улыбались и ободряюще кивали. – Ты можешь попросить их уйти? – спросил он водителя. Тот что-то прокричал по-китайски. Никто не двинулся.

– Все это как-то неловко, – сказал Чарли.

Водитель опять что-то прокричал, но без толку. Народу еще добавилось. Что он мог поделать? Его спина пульсировала от боли в любом положении. Он повернулся спиной к толпе и ослабил пояс на брюках. Старуха подошла сзади и без предупреждения сдернула с него штаны, так что они упали до самых колен. Он вцепился в резинку трусов.

– Что она!..

Она задрала ему рубаху сзади, стянула трусы и осмотрела его бледные, покрытые шрамами ягодицы, которые теперь были печально выставлены на всеобщее обозрение. По толпе прошел шумный ропот. Она поковырялась в самом большом шраме и что-то объявила водителю, потом натянула на Чарли трусы.

– Она говорит, что сделать тебе очень хорошее лекарство.

Он поспешно застегнул брюки, а водитель помог справиться с пиджаком. Старуха вернулась к составлению своего снадобья, часто вскидывая на Чарли глаза, подобно уличному художнику. Затем растолкла все в порошок, извлекла несколько посторонних частиц, нежно подула на кучку и ссыпала ее в квадратный конверт, запечатала его, написала несколько иероглифов и вручила Чарли. Толпа с одобрением загудела.

– Это чай. Ты пьешь утром и вечером, пять дней, – сказал водитель.

– Заваривать в горячей воде?

– Пей воду, пей лекарство, пей все до конца. Чарли понюхал конверт. Пахло отвратительно. Возможно, это яд.

– Как это называется?

Водитель переадресовал вопрос женщине. Она ответила не поднимая глаз, вытирая прилавок.

– Весенний бамбук, – сказал водитель.

«Пис-отель», мрачная глыба в стиле арт деко, находился на другой стороне реки. Неподалеку от отеля такси и велосипеды двигались потоком по Жонгшан-роуд. На каждом углу улицы, воровато оглядываясь, толпились менялы. Женщины продавали открытки, приставая к каждому, кто смахивал на иностранца. Несколько человек из представителей миллионной армии строительных рабочих отдыхали после ночной смены на скамейках. Все они были крестьянскими парнями из отдаленных провинций, их собственность состояла из рабочих инструментов. Предприимчивые шанхайские девушки с американской косметикой и японскими мобильниками выглядели обеспеченными.