Белая львица - Манкелль Хеннинг

- А мужчину не видели? - Валландер описал Коноваленко.

Собачник опять отрицательно покачал головой.

Валландер пошел дальше. Ему стало зябко, хотя ветер был по-весеннему теплый. Он прибавил шагу. Пляжу словно конца нет. Потом опять оглянулся. Сведберг был далеко позади. Однако ж Валландер разглядел, что рядом с ним кто-то есть. И тотчас Сведберг замахал рукой.

Валландер бегом устремился туда. И добравшись до Сведберга и своей дочери, вконец запыхался. Смотрел на Линду, не в силах выдавить ни слова, пока не успокоится дыхание.

- Ты не должна была выходить из дома, - сказал он. - И все-таки ушла.

- Я не думала, что и на пляж прогуляться нельзя. Сейчас ведь день. А все всегда случается ночью, верно?

Сведберг сел за руль, а они оба устроились на заднем сиденье.

- Что мне сказать деду? - спросила Линда.

- Ничего, - ответил Валландер. - Я сам поговорю с ним сегодня вечером. А завтра мы перекинемся в картишки. Он будет рад.

Они расстались на шоссе совсем рядом с домом.

Сведберг и Валландер поехали обратно в Шернсунд.

- Охрану нужно установить сегодня же вечером, - сказал Валландер.

- Как приеду, сразу поговорю с Мартинссоном. Мы что-нибудь придумаем.

- Полицейскую машину надо поставить прямо на дороге. Пусть видят, что дом под охраной.

Сведберг отвез Валландера в Шернсунд и собрался назад в Истад.

- Мне нужно всего несколько дней, - сказал Валландер. - Вы пока продолжайте разыскивать меня. Но ты позванивай сюда.

- Что сказать Мартинссону?

- Насчет того, чтобы взять дом моего отца под охрану, ты додумался сам, - сказал Валландер. - Убеждай их любыми способами.

- Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я говорил Мартинссону?

- Ты знаешь, где я, и этого достаточно.

Сведберг уехал. Валландер пошел на кухню, поджарил себе яичницу. Через два часа вернулись машины с лошадьми.

- Ну как? Она победила? - спросил Валландер, когда Стен Виден вошел на кухню.

- Победила, - ответил тот. - Но с трудом.

Петерс и Нурен сидели в патрульной машине, пили кофе.

Настроение у обоих было препаршивое. Сведберг приказал им охранять дом, где жил отец Валландера. А дежурства, когда машина стоит на месте, тянутся бесконечно. Так и будут торчать тут, пока не явится смена. Но до тех пор еще долго. Сейчас только четверть двенадцатого. Вечерние сумерки.

- Как по-твоему, что стряслось с Валландером? - спросил Петерс.

- Не знаю, - ответил Нурен. - Сколько раз повторять: не знаю.

- Никак не могу отделаться от этих мыслей. Сижу вот и думаю: может, он алкоголик?

- С чего ты взял?

- Помнишь, мы как-то раз задержали его за вождение в нетрезвом виде?

- Ну, это еще не алкоголизм.

- Конечно, но все-таки.

Оба опять замолчали. Нурен вышел из машины отлить.

Тут-то он и заметил отблеск огня. Сперва было решил, что это отсвет автомобильных фар. Но потом разглядел облако дыма.

- Горит! - крикнул он Петерсу.

Петерс вышел из машины.

- Может, пожар в лесу? - предположил Нурен.

Горело в рощице за ближайшими полями. Но сам очаг прятался в неровностях рельефа.

- Надо съездить поглядеть, - сказал Петерс.

- Сведберг не велел отлучаться ни под каким видом, - заметил Нурен. - Что бы ни произошло.

- Да это займет всего минут десять, - сказал Петерс. - В случае пожара мы обязаны принимать меры.

- Сперва позвони и затребуй у Сведберга подкрепление.

- Десять минут, - сказал Петерс. - Чего ты боишься-то?

- Я не боюсь. Но приказ есть приказ.

И все-таки Петерс настоял на своем. Они сели в машину и по грунтовой дороге направились к огню. Как выяснилось, горела старая бочка из-под бензина. Кто-то набил ее бумагой и пластиком, поэтому огонь полыхал очень ярко. Но когда Петерс и Нурен подъехали, пламя уже почти погасло.

- Нашли время жечь мусор, чудно, ей-богу. - Петерс огляделся по сторонам.

Никого. Пусто.

- Едем обратно, - сказал Нурен.

Минут через двадцать они опять были на посту. Все как будто бы спокойно. Свет погашен. Дочь и отец Валландера спят.

Несколько часов спустя приехала смена, сам Сведберг.

- Все спокойно, - сказал Петерс.

О вылазке к горящей бочке он словом не обмолвился.

Сведберг, сидя в машине, дремал. Мало-помалу рассвело, наступило утро.

В восемь он слегка забеспокоился: из дома никто не выходил, а ведь отец Валландера вставал всегда очень рано.