Белая львица - Манкелль Хеннинг

- Но и я в одиночку не справлюсь. А кроме вас, обратиться мне не к кому, потому что полицейских привлекать нельзя. Вот я и пришел сюда. Вы его знаете, вы его друг.

- Пожалуй, - сказал Стен Виден.

- Пожалуй? - удивился Сведберг.

- Мы действительно давно знакомы. Но уже лет десять не общаемся.

- Я не знал. Я думал, все иначе.

Во двор заехала машина. Стен Виден встал, проводил вдову. Как видно, я ошибся, думал Сведберг. Стен Виден не был таким близким другом Валландера, как я полагал.

- Какой у вас план? - Стен Виден вернулся на кухню.

Сведберг рассказал. В девятом часу он позвонит Валландеру. Тот, конечно, не сообщит ему, что именно сказал Коноваленко. Но может быть, удастся хотя бы выяснить время встречи. Зная время хотя бы приблизительно, он вместе с кем-нибудь еще ночью отправится к той усадьбе и спрячется там на случай, если Валландеру вдруг потребуется помощь.

Стен Виден слушал с непроницаемым видом. Когда Сведберг замолчал, он поднялся и вышел из кухни. В туалет, что ли, пошел? - подумал Сведберг. Но Стен Виден вернулся с ружьем.

- Попробуем помочь ему, - коротко сказал он.

Потом сел и проверил ружье. Сведберг выложил на стол табельный пистолет, показывая, что он тоже вооружен. Стен Виден скривился:

- Не очень-то сподручно охотиться с этой штуковиной за безрассудным психом.

- Вы можете оставить лошадей? - спросил Сведберг.

- Здесь ночует Ульрика. Одна из моих помощниц.

В обществе Стена Видена Сведберг все время испытывал неловкость. Немногословие и странные манеры лошадника постоянно держали его в напряжении. И все же хорошо, что он будет не один.

В три часа дня Сведберг поехал домой. Они уговорились, что он позвонит, как только свяжется с Валландером. По дороге в Истад Сведберг купил вечерние газеты, только что поступившие в продажу. Сидя в машине, пролистал их. Важной темой по-прежнему были Коноваленко и Валландер. Впрочем, уже не на первой полосе.

И вдруг Сведберг увидел крупные заголовки, которых боялся больше всего.

А рядом фото дочери Валландера.

В двадцать минут девятого он связался с Валландером.

Коноваленко уже звонил.

- Я знаю, ты не скажешь, что произойдет, - сказал Сведберг. - Но скажи хотя бы, в котором часу.

Валландер ответил не сразу:

- В шесть утра.

- И не у твоего дома?

- Нет, в другом месте. Не спрашивай больше.

- Что будет?

- Он обещал отпустить мою дочь. Больше я ничего не знаю.

Знаешь, подумал Сведберг. Знаешь, что он попытается убить тебя.

- Будь осторожен, Курт.

- Постараюсь. - Валландер положил трубку.

Теперь Сведберг был уверен, что встреча назначена в тумелилльской усадьбе. Валландер ответил чуть слишком быстро. С минуту Сведберг сидел не шевелясь.

Потом позвонил Стену Видену. Они решили около полуночи встретиться возле дома Сведберга и оттуда ехать в Тумелиллу.

На кухне у Сведберга оба выпили по чашке кофе.

На улице по-прежнему шел дождь.

Без четверти два они отправились в путь.

28

Опять этот человек стоит перед ее домом в Безёйденхаут-Парке. Уже третье утро кряду Миранда видит его на той стороне улицы, неподвижного, ждущего. Наблюдает за ним сквозь тонкие гардины на окне гостиной. Белый мужчина, в костюме и галстуке, чужак, словно бы ненароком забредший в ее мир. Она заметила его давно, сразу после того как Матильда ушла в школу. И тотчас насторожилась, потому что прохожие на этой улице были редкостью. Мужчины, обитатели здешних вилл, по утрам садились в машины и уезжали в центр Йоханнесбурга. Затем их жены тоже садились в автомобили и уезжали за покупками, в институт красоты или еще куда-нибудь. В Безёйденхауте проживали белые, скучающий и беспокойный средний класс. Те, кто не сумел подняться по общественной лестнице на самый верх. Миранда знала, что многие из этих людей подумывают об эмиграции. Вот и еще одна правда неизбежно раскрывается, думала она. Для этих людей ЮАР не была подлинной отчизной, где земля и кровь соединяются в одном потоке. Они здесь родились, но, не колеблясь, стали всерьез думать о бегстве, когда в феврале де Клерк обратился с речью к нации, Нельсон Мандела вышел из тюрьмы и в стране заявила о себе новая эпоха. Эпоха, которая, возможно, увидит в Безёйденхауте иных чернокожих африканцев, чем Миранда.

Но этот мужчина на улице был чужак. Нездешний. И Миранда гадала, что ему здесь понадобилось. Если человек стоит на рассвете посреди улицы, то он явно ищет что-то - потерянное или забытое. Она долго наблюдала за ним из-за тонкой гардины и в конце концов сообразила, что он смотрит на ее дом. Сперва она испугалась. Вдруг это представитель какого-то ведомства, какой-то из секретных контрольных инстанций, что по-прежнему заправляют жизнью чернокожих в ЮАР? Ей хотелось, чтобы он раскрыл себя, позвонил в дверь. Но чем дольше он там стоял, совершенно неподвижно, тем больше ее одолевали сомнения. У него ведь даже портфеля нет. Миранда привыкла, что белая ЮАР всегда разговаривает с черными либо через собак, полицейских, резиновые дубинки и бронированные машины, либо через бумаги. А у него портфеля нет, стоит с пустыми руками.