Запасной выход - Малышева Анна

– Какой прогресс, – шепотом сказала я, указывая на эти строчки.

Женя меня не понял.

Валерия Львовна встретила меня соответственно погоде – в тот день резко похолодало и мела метель. Я уселась за свой рабочий стол и уткнулась в письма радиослушателей. Ко мне почти не обращались, вели себя так, будто я была пустым местом. Я и чувствовала себя пустым местом – мысли были далеко, и я по десять раз перечитывала одни и те же строчки, прежде чем соображала, что письмо следует порвать и выбросить в корзину.

Однако об увольнении речи не было.

В обеденный перерыв я спустилась в буфет в полуподвальном этаже и взяла кофе с бутербродом. На стене в коридоре висел автомат, и я сделала оттуда несколько звонков. Звонить из своего кабинета не хотелось – меня бы обязательно подслушали.

Елены Викторовны все еще не было. Ничего другого я и не ожидала. Как сказал Женя – они предпочтут сдать чужака, чем друг друга. Что ж, рука руку моет… И возможно, меня в самом деле, попросту использовали, чтобы узнать правду о ненавистном друге-партнере. Ковер был чист, телефонная трубка водворена на место, а запасные ключи… Ничего удивительного, если Роман имел копию. В конце концов, это еще не преступление…

Я также позвонила Жанне, но там никого не оказалось дома. Возможно, она и Гена ушли в милицию подавать заявление. У меня мелькнула мысль, что стоило бы еще немного подождать… Почему я так подумала? Потому что все еще опасалась за судьбу Жени? Я повесила трубку и сказала себе, что, если с ним что-то случится, удар все же нанесу не я.

В тот же день я узнала наконец, сколько мне собираются платить. Цифра оказалась намного меньше, чем я рассчитывала. Немудрено было впасть в уныние, но я сама удивилась – как мало это меня тронуло. Сотрудницы – Аня и Катя – с любопытством поглядывали в мою сторону, видимо, хотели понять, почему я так равнодушно отнеслась к своей зарплате. Я читала письма и часть работы взяла на дом – будет чем занять долгий вечер.

Домой я вернулась первая. Жени еще не было. Я прибралась, замочила белье для большой стирки, вытащила из морозилки курицу. Сварила себе кофе и уселась на кухне с письмами слушателей. К этому моменту весь этот конкурс казался мне грандиозной чепухой, и я от души издевалась над своими прежними честолюбивыми ожиданиями. Если моя работа и дальше будет носить такой характер, я там долго не задержусь.

Женя не пришел ни в восемь, ни в девять. Я по привычке поглядывала на часы, как всегда, когда он задерживался в своем магазине. Потом сообразила, что теперь у него ненормированный рабочий день, так что и переживать не стоит. Немного подумав, я позвонила маме и сообщила, что мы с Женей подали заявление в ЗАГС.

Она не обрадовалась и не удивилась. Только сказала, что пока подождет нас поздравлять.

– Ты еще сто раз передумаешь, – убитым голосом произнесла она. – Кстати, этот Роман, как его там… Он действительно замешан в чем-то подозрительном? Ты говорила такое, что мороз по коже!

Я ответила, что это был просто бред. Роман, разумеется, никого не убивал. Мама заметила, что в таком случае я весьма подло поступила с Женей. Испортила ему отношения с начальством. Чего я добиваюсь? Чтобы его выгнали и он опять вернулся в свой магазин?

– Может, оно бы и к лучшему, – заметила мама. – Но твои методы все равно слишком радикальны…

Я ответила, что не имею ничего против того, чтобы стать женою новой звезды. Хотя роль жены продавца меня бы тоже устроила. Мама немного успокоилась, но поздравлять нас все равно отказалась. Она даже заявила, что пока ничего не скажет отцу.

– Он, кстати, хотел увезти тебя домой, – сказала она. – Решил, что ты попала в какую-то подозрительную компанию. Я с трудом его увела.

Женя вернулся в одиннадцатом часу. К тому времени я уже всерьез переживала, хотя пыталась себя уверить, что мне абсолютно все равно – где он находится и что с ним случилось.

Он прошел в комнату, не разуваясь и не сняв куртки, рухнул на диван, сжал в объятиях подушку и несколько минут лежал молча. Я посидела на кухне, выдерживая характер. Затем подошла к нему, присела рядом на корточки и заглянула ему в лицо. Женя лежал, закрыв глаза, и яростно кусал губы. Плотно сомкнутые ресницы дрожали и, как мне показалось, были влажными. Я осторожно тронула его за плечо – он содрогнулся, да так, что я отдернула руку.

– Что случилось? – тихо спросила я. – Женя, что?

– Отстань.

– Но я же вижу – что-то случилось!