Запасной выход - Малышева Анна

На рассвете он затих. У него уже не было сил плакать. Женя попросил погасить свет – его опухшие глаза болели от ярких лампочек. Я погасила люстру и уселась на диване. Сигарета тлела и периодически гасла. Что-то бормотало радио. Когда я успела его включить? Женя лежал неподвижно, будто мертвый. И все это очень напоминало похороны.

– Брось все это, – сказала я. – Вернешься в магазин. Если там нет места – устроишься куда-нибудь еще. У меня есть знакомый на одной новой радиостанции. Хороший парень. Может, он найдет тебе какое-нибудь место.

Женя молчал.

– Это еще не конец света, – я склонилась над ним, пытаясь понять – спит он или все же слышит меня. – Все будет в порядке. Ты мне скажи только одно…

Он слегка шевельнулся. Не спит.

– Скажи правду, и я сделаю все что захочешь, – пообещала я. – И больше никогда об этом не спрошу.

Диван слегка скрипнул – но может, это я неловко повернулась. Женя молчал.

– Если я где-то ошибусь, останови меня, поправь, – сказала я. – Договорились?

Молчание. Но он меня слушал.

– Иван узнал, что в Москву вернулся его бывший продюсер. Так?

Тишина.

– Узнал он это, наверное, от Романа. Или еще от кого-то в студии. Он испугался. Потому что у него на руках все еще не было расписки, и еще… За тебя. Он понял, что тебя тоже могут обмануть. Он этого не хотел.

Женя повернулся – я не различила его лица в темноте, но голос прозвучал сдавленно:

– Я ничего не знаю про расписку.

– Может быть, – я погладила его по плечу. – Но он пытался тебя остановить, так? Ты не слушал его. Вы повздорили. В первый раз или уже не в первый… Потом он ушел. Я встретила его на улице. Он проводил меня до дома и вернулся в студию. Уж не знаю зачем. Может, его бывший продюсер собирался туда приехать?

Молчание. Он меня не останавливал.

– Там… Что было там, Женя? Ты можешь мне сказать?

И так как он по-прежнему молчал, я продолжила сама. Я предположила, что Ивану понадобилось сделать какой-то звонок. Куда он хотел звонить и кому – я не знала. А Женя не сказал этого. Он слушал меня молча.

– Главное, скажи, кто провел его в кабинет Елены Викторовны? Роман? Ну почему ты не отвечаешь? Ты пойми, тот, кто это сделал, и замыслил убийство. Если ты с ним туда не заходил, все в порядке, – тихо сказала я. – Ты… Ты не заходил вместе с Иваном в тот кабинет?

– Нет! – неожиданно откликнулся Женя. А я уже потеряла надежду услышать его голос.

– Тогда кто это сделал? Роман?

Женя снова отвернулся к стене. Его дыхание стало неровным, он будто боялся вдохнуть воздух полной грудью.

– Его ударили слева, сзади, и если ты…

– Замолчи… – сдавленно произнес он.

– Его ударили левой рукой, а ты…

Он вскочил, едва не наткнувшись на меня, и вылетел на кухню. Хлопнула дверь, зазвенело неплотно пригнанное стекло. Я сидела на краю дивана, босые ноги заледенели, в руке почему-то оказалось мокрое, отвратительно холодное полотенце. Я бросила его на пол, оно тяжело шлепнулось о паркет. Ах, да, я же ставила компресс, когда у Жени воспалились заплаканные глаза. Я пыталась его успокоить.

Остаток ночи Женя просидел на кухне, положив голову на стол, скрестив под щекой сложенные руки. Возможно, он спал в такой позе, но я не проверяла. Только один раз зашла на кухню попить воды. Утром он оделся и ушел. Я не спрашивала куда, а он не сказал.

На работу я в тот день просто не пошла. Болезнью отговориться было невозможно – ведь вчера я выглядела абсолютно здоровой. Я просто не явилась. Когда звонил телефон, я слегка приоткрывала глаза и играла в неинтересную игру – пыталась угадать, кто звонит. На третий или четвертый раз решила проверить, правильно ли угадываю. Оказалось, правильно.

Валерия Львовна рвала и метала. Я выслушала вполне цензурные, но очень обидные высказывания о моей работоспособности, ответственности и прочем. Меня все это совсем не задело. Она удивилась, услышав мое вялое «а-а-а» в ответ на известие об увольнении.

– Ты поняла, что я сказала? – все еще агрессивно, но слегка растерянно переспросила Валерия Львовна.

– Я поняла. Когда прийти за документами?

Она окончательно растерялась. Даже спросила, не рано ли я вышла на работу. Это был путь к цивилизованному отступлению – если бы я пожаловалась, что грипп вернулся с новой силой, меня, может, помиловали бы… Но я только уточнила, когда мне отдадут трудовую книжку с соответствующей записью. И повесила трубку.

Спала я урывками. Часов в восемь, открыв глаза и посмотрев на остановившийся будильник, решила подняться и разогреть вчерашний ужин. Мы так и не притронулись к нему. А когда я ела жаркое из курицы – подгоревшее с одной стороны, холодное с другой, – телефон зазвонил опять.