Последний соблазн - Макдермид Вэл

Едва Кристофер Экклстон спрятался с деньгами, как зазвонил домофон. Удивленная Кэрол убрала звук, лениво поднялась и пошла к двери. Единственный, кто может звонить, это Радецкий, подумала она. Видеть его у нее не было настроения, да и одета она была не для свидания, но решила все же отозваться, а потом отделаться от него.

Она взяла трубку:

— Кто это?

— Это я, Тадеуш. Могу я подняться?

— Тадзио, я работаю. Мы не можем встретиться завтра?

— Мне надо увидеть тебя. И у меня совсем немного времени, потому что через час мне надо быть на телевидении.

Час выдержать можно, подумала Кэрол, после чего нажала на кнопку, открывая дверь, и ушла в спальню. Она знала, что нельзя в кимоно встречать Радецкого. Поэтому быстро натянула свободные брюки, застегнула бюстгальтер и взялась за спортивную рубашку, когда он постучал в дверь. По дороге к двери Кэрол через голову натянула рубашку, после чего впустила Радецкого.

Не теряя времени на разговоры, он схватил ее в объятия и принялся грубо, больно целовать в губы. Он вошел в квартиру, толкая Кэрол перед собой, и ногой захлопнул входную дверь. Кэрол, высвободив губы, откинулась назад и нервно рассмеялась.

— Эй, что это? Как-то так, вдруг!

— Я весь день думал о тебе, — сказал Радецкий. В его голосе она услышала незнакомое напряжение. — Знаю, тебе нужно время, но я схожу с ума. Я очень тебя хочу. Не могу есть, не могу спать.

Она чувствовала требовательное, сильное прикосновение его рук к своему телу и не могла ничего поделать. Он целовал ее в шею, больно покусывал ухо.

И Кэрол испугалась. Такого она не предвидела в своем мысленном сценарии. Себя она контролировала, однако чувствовала, что власть ускользает от нее.

— Тадзио, подожди, — жалобно попросила она.

— Почему? Вчера вечером ты хотела меня не меньше, чем я хотел тебя. Я знаю. Я чувствовал это. Почему же ты просишь подождать?

— Я не готова, — ответила Кэрол, пытаясь разорвать его объятие. Однако он был сильнее и крепко прижимал ее к себе.

— Сама знаешь, что готова, — сказал он с нежностью в голосе. — Я не хотел напугать тебя.

Радецкий положил ладонь Кэрол на затылок и принялся гладить ее.

Что бы Кэрол ни думала, ее охватило звериное удовольствие от близости его тела. Его желание волновало ее. Однако она не имела права на слабость. Ты же полицейский, напомнила она себе. Все будет напрасно, если она позволит ему соблазнить себя. К тому же она не собиралась совершать ничего такого, о чем потом ей было бы стыдно рассказать Тони.

— Я не боюсь. Я не знаю.

— Узнаешь, — сказал Радецкий, подтолкнув ее в гостиную и пробежав ладонями вниз по ее спине до самых ягодиц.

Кэрол воспользовалась шансом и выскользнула из его рук, после чего быстро отошла в сторону.

— Я не могу так сразу.

Тадеуш не сводил с нее горящего взгляда. Волосы у него растрепались.

«Боже мой, до чего же он хорош», — подумала Кэрол и тотчас отругала себя за предательство.

— Пожалуйста, Кэролин, — прохрипел он. — Я знаю, ты хочешь меня. Вчера нам обоим было хорошо. Но если ты не доверяешь себе и не хочешь любить меня, то почему я должен доверять тебе в бизнесе? Да и что в этом такого особенного? Мы оба взрослые люди. Мы до одури хотим трахнуться. Ни у меня, ни у тебя больше никого нет, так в чем дело? Никаких измен. Просто два человека сходят с ума от желания.

«Как ответить правильно?» Кэрол отчаянно пыталась изобрести что-то, что должно иметь для него смысл и даст ей хотя бы немного времени.

— Я не могу объяснить, — сказала она. — Но мне нужно время. — Радецкий сделал шаг в ее сторону, и она отступила. — Тадзио, пожалуйста, — попросила она, стараясь изобразить умоляющую улыбку.

Он подошел, и она поняла, что бежать некуда. Кэрол была приперта к стене навалившимся на нее телом Радецкого, который вновь стал жарко целовать ее, не выпуская из крепких объятий. Потом он положил руку ей на грудь, нежно погладил сосок, и тот вопреки ее воле затвердел.

— Видишь? — хрипло произнес Радецкий. — Твое тело знает ответ.

И его рука двинулась вниз, чтобы на некоторое время остановиться на ее животе. Кэрол собралась с силами и оттолкнула его, так что он покачнулся, а она успела выскочить на середину комнаты.

— Тадзио, сейчас не время.

Он повернулся и встал к ней лицом, на котором не было и следа нежности. Глаза у него потемнели, брови грозно сдвинулись.