Последний соблазн - Макдермид Вэл

9

Это было все равно что сковыривать болячку. Боль жуткая, а рука так и тянется делать это вновь и вновь. Тадеуш сидел за полированным срезом дуба, служившим ему письменным столом в домашнем кабинете, и перебирал фотографии Катерины. Здесь были официальные фотографии, когда они вдвоем посещали кинопремьеры и она сияла так, что журналисты принимали ее за восходящую кинозвезду, фотографии с благотворительных обедов, на которых Катерина собственными пальчиками кормила его лобстером, а еще с открытия детского сада, для которого она помогала собирать пожертвования, студийные фотографии, которые он выпрашивал у нее в качестве подарков на свой день рождения. Фотокамера любила Катерину чистой любовью.

Еще были десятки фотографий, сделанных им самим — и сиюминутных, и тщательно продуманных. Катерина в Париже, и Эйфелева башня отражается в ее солнцезащитных зеркальных очках. Катерина в Праге, на фоне многолюдной Вацлавской площади. Катерина на рынке во Флоренции, трогающая сверкающий бронзовый нос статуи дикого вепря, якобы приносящего счастье. Катерина нежится в бикини на солнце, согнув ногу в колене и читая дешевый романчик. Он никак не мог вспомнить, где была сделана эта фотография, — то ли на Капри, то ли на Большом Каймане. Почему-то эти фотографии попали в пачку с пражскими фотографиями. И за каждой была целая история.

Он постоянно собирался разобрать их и разложить по альбомам, однако, пока Катерина была жива, все не хватало времени, да и архив пополнялся регулярно. Зато теперь у него было сколько угодно времени и он мог раскладывать изображения любимой женщины в каком угодно порядке. Тадеуш вздохнул и потянулся за альбомом в кожаном переплете, который купил в магазине фототоваров несколькими днями раньше. Он открыл еще один пакет с фотографиями и принялся рассматривать их, не обращая внимания на пейзажи и архитектурные достопримечательности, но выбирая лишь лучшие изображения Катерины, три из которых расположил на первой странице. Придирчиво оглядев дело своих рук, он написал, как всегда, аккуратным почерком: «Катерина. Амстердам. Наш первый совместный уик-энд». Ему пришлось уточнить дату в дневнике, и его рассердило, что эта подробность их жизни с Катериной не осталась навсегда запечатленной в его памяти. Он расценил это как неуважение, которого Катерина не заслуживала.

Гудение видеодомофона прервало размышления Тадеуша, и он закрыл альбом, после чего поднялся, пересек холл и подошел к маленькому экрану в стене около входной двери. Снаружи Дарко Кразич стоял вполоборота к улице и беспрерывно шнырял глазами то вправо, то влево. Даже на респектабельных улицах Шарлоттенбурга его помощник не воспринимал безопасность как нечто даруемое небом. Кразич вечно цитировал своего отца-рыбака: «Одна рука для лодки, другая для себя». Тадеушу не приходило в голову протестовать против того, что можно было бы назвать паранойей, по крайней мере пока речь шла о его собственной жизни. Кразич заботился о его безопасности и о своей тоже, так что его следовало благодарить, а не давать волю раздражению.

Впустив своего помощника в подъезд, Тадеуш оставил дверь на задвижке и отправился в кухню варить кофе. Едва он успел достать кофе из морозилки, как Кразич уже был рядом, с опущенной головой и расправленными плечами, словно искал, на кого бы обрушить свое воинственное настроение. Однако он знал, что с боссом лучше не шутить.

— У нас неприятности, — проговорил он на удивление спокойно.

Тадеуш кивнул:

— Я слушал новости по радио. Еще два мертвых наркомана в грязном ночном клубе на Ораниен-штрассе.

— Всего семеро, считая того, который умер в реанимации.

Кразич расстегнул пальто и достал из внутреннего кармана сигарницу.

— Знаю. — Тадеуш включил кофемолку, на несколько мгновений лишив их обоих возможности слышать друг друга. — Дарко, я умею считать.

— Журналисты тоже. Тадзио, они поднимут жуткую вонь. Такое нельзя спустить на тормозах. На полицейских давят со всех сторон.

— За это мы им и платим, разве не так? Чтобы они держались и не нападали на наших людей.

Он насыпал кофе в кофейник и залил горячей водой.

— Есть кое-что такое, чего они не могут игнорировать. Например, семь покойников.

Тадеуш нахмурился:

— Дарко, о чем ты говоришь?

— Дело зашло слишком далеко, и нашими обычными силами мы не справимся. Сегодня собираются арестовать Камаля. У нас будет крапленая карта, если наш человек сейчас засветится. — Он раскурил сигару и с удовольствием затянулся.