От ненависти до любви - Мельникова Ирина

Я вспомнила его взгляд вчерашним утром – неприязненный и даже сердитый. Майору Садовникову пришлось не в шутку наступить себе на горло. Видно, и впрямь дела серьезнее некуда, если Борис забыл о том, что нанес мне обиду, которая обжалованию и амнистии не подлежит. Нет, я не намерена спускать на тормозах его грехи. Пусть повертится, как уж на сковородке, подумала я злорадно, тем более в мои должностные обязанности не входит расследование особо тяжких преступлений. Я специализируюсь на административных правонарушениях, на бытовухе, где все обстоятельства ясны, а доказательства очевидны. В дебри не лезу, вероятно, потому, что знаю потенциальных возмутителей спокойствия как облупленных. А соваться в чужую епархию, пусть даже с устного одобрения начальника уголовного розыска… Ну уж нет, увольте…

Тут я вспомнила, что не заперла за Борисом дверь. А ведь сейчас, как никогда, следовало задуматься о собственной безопасности. Я почувствовала себя неуютно и переложила пистолет в боковой карман. Кажется, эта ночь снова будет бессонной. Я никогда не считала себя трусихой, но, согласитесь, вряд ли найдется человек, который будет беспробудно спать с выбитым окном, в разоренной преступниками квартире.

Я открыла ведущую в сени дверь. Странный шорох или скрип раздался со стороны улицы. Там царила кромешная темнота, видно, «визитеры» выкрутили лампочку. Все произошло мгновенно, я даже не успела испугаться. Что-то большое, бесформенное двинулось навстречу. Я выхватила пистолет.

– Стой! Стрелять буду! – выкрикнула я неожиданно пискляво.

От ужаса у меня перехватило горло, я закашлялась. Но пистолет не выпустила.

– Маша, – раздался из темноты знакомый голос, – убери ствол! Это мы с Олегом Матвеевичем.

– Тьфу на вас! – с досадой произнесла я и отступила в сторону, пропуская поздних визитеров. – Откуда вы взялись?

Выглядели они устало. Видно, нелегко им пришлось, удалось ли вызволить «Ниву» из плена? Я тут же спросила.

– Выбрались, – ответил Сева односложно. – А что тут у тебя творится? – Он по-хозяйски прошел в глубь комнаты.

Замятин остался на пороге. Я предложила, словно не расслышав Севины вопросы:

– Проходите, Олег Матвеевич! Только не обессудьте, – я развела руками, – у меня не прибрано!

– Не прибрано? – изумился Сева. – Тут же слон танцевал!

– Танцевал, – вздохнула я. – Кто-то без меня похозяйничал в доме. Правда, я малость прибралась. На остальное сил не осталось.

– Серьезно? – Сева с озабоченным видом уставился на меня. – Тебя обворовали? То-то я смотрю, милицейская машина от ворот отъехала. Что взяли?

– Да ничего не взяли, – отмахнулась я. – Все перевернули вверх дном и смылись. А милицейская машина с час уже как уехала. Ты что же, столько времени под моими воротами прохлаждался?

– Какой час? – Сева опустился на стул. – Мы подъехали, и он сразу с места рванул. Я еще подумал: Марье даже ночью покоя от начальства нет.

Я ничего не ответила, хотя мне показалось странным, что Борис уехал не сразу. Может, собирался с духом, чтобы вернуться? Ждал, что я успокоюсь и приму его с распростертыми объятиями? А если б я не сумела дать ему отпор? Что бы я чувствовала после?

Но судьба в виде двух усталых и грязных мужиков распорядилась по-своему. Вовремя они подвернулись и отвели от меня беду.

– Интересно получается, – Замятин устроился на табурете рядом с Севой, – воры проникли в дом, ничего не взяли, но усердно все разбомбили. Может, это не воры вовсе, а, Маша? Просто кто-то из местных решил вам отомстить?

– Может быть, – ответила я, чувствуя, что вот-вот упаду с ног от усталости. – Это одна из версий. Но я с этим разберусь, будьте спокойны!

– Тебе нельзя здесь оставаться, – сказал Сева и снова обвел комнату взглядом. – Ты что-нибудь ела сегодня?

Я пожала плечами, а мужчины многозначительно переглянулись.

– Собирайтесь, – поднялся с табурета Замятин. – Поедем к Севе. Там вы будете в безопасности. И вам лучше, и нам спокойнее.

– Никто сюда не вернется, – я переложила пистолет из одной ладони в другую. – Тот, кто здесь побывал, наверняка не нашел то, что искал. А если вернется, мне есть чем его встретить.

– Это не дело, – не сдавался Замятин, – не хватало нам стрельбы по головам. Давайте собирайтесь!

– Не глупи, Мария! – поддержал его Сева. – Поедем ко мне. Душ примешь, переоденешься, поужинаешь нормально.

– Ну, хорошо, поехали, – согласилась я.

Возможность принять душ оказалась самым сильным аргументом, и я не стала сопротивляться. Тем более присутствие Замятина некоторым образом оградит меня от любопытных взглядов и лишних вопросов односельчан.

– Мне нужно собраться, – сказала я. – Подождите в машине.

– Только быстро, а то до жути есть хочется, – улыбнулся Замятин. – Полдня с машиной провозились, пока вылезли.

– Ладно, – я улыбнулась в ответ, – помогу вам приготовить ужин.

Мужчины направились к выходу, а я посмотрела на часы. Двенадцатый час ночи… Нет, не только из-за душа я согласилась переночевать в Севином доме. Я трусила, боясь остаться одна: а вдруг повторятся ночные кошмары. Побросав в спортивную сумку кое-какие вещички, я затянула «молнию». Сквозь полуоткрытую дверь я видела мужчин. Они сидели за столом и что-то обсуждали, склонившись друг к другу. Замятин выглядел озабоченным, а вот Севино лицо я не рассмотрела: оно скрывалось в тени. Я усмехнулась. Все-таки не оставили меня одну.

Я подхватила сумку и вдруг увидела, как колыхнулось на окне одеяло. Я замерла и тут же успокоилась: обычный порыв ветра. Надо проверить, чтобы успокоиться окончательно. Я шагнула к окну – одеяло висело, как приклеенное. Я осторожно приподняла его за край, но ничего не заметила. Слабое пятно света проявило валявшуюся внизу раму, втоптанную в грязь занавеску. Я вгляделась в темноту: абсолютный покой и тишина. Даже соседская собака, зловредная и брехливая псина, которая по всякому пустяку заливается визгливым лаем, не подала голоса.

– Маша, – Севин голос заставил меня вздрогнуть, – ты скоро?

Я торопливо опустила одеяло, но ответить не успела, потеряв дар речи. Я увидела бабушку. Она сидела на постели и держала в руках шкатулку. Массивное деревянное изделие, изготовленное в незапамятные времена. В ней мы хранили документы, бабушкины награды, письма ее отца с фронта, еще какие-то мелочи… Все это валялось на полу, когда я вошла в спальню. Первым делом я проверила, не исчезло ли что-нибудь из семейных реликвий. Вроде ничего, и я убрала шкатулку в верхний ящик комода. Там она и стояла обычно.

Сейчас бабушка держала шкатулку в руках. Почему-то я не удивилась, даже не испугалась, хотя понимала, что передо мною призрак. Лицо бабушки выглядело помолодевшим. Я не заметила ни одной морщины под глазами, щеки ее округлились, порозовели… Бабуля выглядела почти моей ровесницей, только вот одета более чем странно: серебристый хитон, на голове – то ли легкая шаль, то ли платок…

– Бабушка, – сказала я.

Вернее, подумала, потому что не смогла произнести ни слова. Губы одеревенели, язык приклеился к небу. Бабушка услышала меня, подняла взгляд, абсолютно осмысленный, человеческий. Цвет глаз у нее изменился. Прежде карие, сейчас они сияли голубизной, небывало яркой, можно сказать, ослепительной. На миг у меня замерло, а затем вдруг быстро-быстро забилось сердце. Мне бы закричать, позвать в свидетели мужчин, которые тихо беседовали на кухне. Я краем уха слышала их говорок и понимала, что не сплю, и все же в здравом уме и при ясной памяти увидеть в своей спальне привидение… Пусть даже родного и близкого человека…

– Возьми, – пронеслось у меня в голове.

Бабушка протянула шкатулку.

– Береги! – Она пристально посмотрела на меня. И, ручаюсь, все это время ее губы не шевелились.

Я приняла шкатулку и с недоумением оглядела ее со всех сторон. Все хранилось должным образом. Я ничего не выбросила, не уничтожила, как ненужный хлам…

– Маша, – раздался Севин раздраженный голос, – шевелись!

Я оглянулась. Сева с безмятежным видом показался на пороге спальни, словно появление призрака было для него обычным делом.

– Сева, – произнесла я через силу, – дай поговорить…

– С кем? – с неподдельным изумлением произнес Сева и шагнул через порог.

Я мгновенно оглянулась. На кровати – ни бабушки, ни шкатулки в моих руках… Что за чертовщина? Я озадаченно потерла лоб. Вроде не напивалась, и «травку» никогда не курила, отчего же мне постоянно что-то мерещится? Я бросилась к комоду, принялась открывать ящик, но его, как нарочно, заело. Я чуть не сломала палец, зашипела от боли. И Сева пришел мне на помощь. Он без особых усилий выдвинул ящик. Шкатулка на месте. Я все еще не отошла от потрясения и уставилась на нее с таким ужасом, что даже тугодум Сева заметил.

– Мария! – Он схватил меня за руки и развернул к себе лицом. – Что происходит? С чего ты так побледнела? – и крикнул Замятину: – Олег Матвеевич, Маше плохо! Принесите воды!