От ненависти до любви - Мельникова Ирина

– И спер кладовую запись?

– Ну и спер! Великое дело! Только ту запись хрен прочтешь! – Сева навел луч фонаря на часы. – Ого, почти три часа копаемся!

– Толку-то, – я подошла к стене и попросила: – Посвети!

Он навел луч фонаря на скалу, а я тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовала ее. Ни трещинки, ни выбоины, ни выступа. Над этой плитой хорошо потрудились камнетесы, но для чего рядом с ней выбит крест? Может, здесь кроется разгадка?

– Осмотр места происшествия? – скривился Сева. – Что-нибудь видно?

– Нет, ничего, – ответила я, пытаясь живее шевелить мозгами. Правда, неудачно. Вероятно, Севино присутствие тлетворно на меня действовало.

Я перевела взгляд на потолок. Там сохранилось нечто, похожее на деревянную перемычку. Но луч света был слишком слабым, и я не смогла разглядеть, так ли это на самом деле.

– Посвети на пол! – снова попросила я Севу и присела, чтобы осмотреть основание плиты. И увидела! Из-под нее торчали какие-то лохмотья. Я потянула за них. Бесполезно!

– Свети! – крикнула я и, присев на четвереньки, попыталась рассмотреть, что же находится под плитой.

Мой радостный вопль «Есть!» всполошил летучих мышей. Они пронеслись над нашими головами, создав слабое подобие ветра.

– Смотри! – я ткнула пальцем в основание плиты. – Это ловушка! Плита сдвинулась с места и отрезала моим родителям пути спасения.

– При чем тут твои родители? – опешил Сева.

– При том! – отрезала я. – Они с Волвенкиным работали в одной экспедиции.

– Твои родители погибли. Я слышал, как бабка просила Шихана похоронить их по-человечески.

– Они погибли где-то здесь! Я на сто процентов уверена, за этой плитой. Видишь, из-под нее торчат лохмотья. Это измочаленное дерево. Видно, падая, плита смяла деревянные стойки.

– И как ее поднять?

– Хотелось бы знать, – вздохнула я и принялась изучать пол, расчищая грязь и камни под ногами. Напрасно! Я оглянулась в растерянности. Получается, ловушка захлопнулась навечно? А все наши попытки попасть в тайник бесполезны? Об этом я сказала Севе. И добавила: – Надо возвращаться!

– Возвращаться? – заорал Сева. – Куда возвращаться? На нары? Ну уж нет, я эту плиту зубами грызть буду, но до клада доберусь! – Он дернул меня за руку. – А ты останешься со мной! Если что, сдохнем вместе!

Возбужденно дыша, Сева прижал меня к скале, полез под куртку, больно стиснул грудь, а затем укусил за шею. Я изловчилась и что было сил толкнула его. Но не рассчитала толчка. Сева упал на спину, выругался и стал подниматься на ноги, хватаясь за камни. Я прижалась к плите. Бежать некуда! Гримаса на лице Севы не сулила ничего хорошего. Сжимая в одной руке фонарь, в другой – пистолет со взведенным предохранителем, он приближался ко мне на полусогнутых ногах. Я лихорадочно шарила взглядом по сторонам, но только чудо могло спасти меня от пули в тесном закутке.

Вдруг луч Севиного фонарика осветил крест на стене, а под ним узкую каменную полку. Клянусь, несколько минут назад ничего там не было в помине. А может, я не разглядела ее из-за слабого освещения? В тот момент мне было не до загадок. Я думала, как посильнее врезать Севе, чтобы отключить его на время. На полке виднелся плоский кирпич, как раз по моей руке. Я схватила его и на миг забыла о Севе и опасности. Под кирпичом обнаружилось круглое отверстие с намертво забитым в него каменным клином. Я в этом убедилась, когда безуспешно попыталась его вытащить. Правая рука у меня бездействовала, а левой я управлялась с меньшим успехом.

Сева навис надо мной. Глаза его нехорошо блеснули, он по-кошачьи плотоядно облизнулся. А мне недостало размаха, чтобы ударить его.

«Конец тебе, Маша!» – подумала я и с досады хватила кирпичом по камню, торчавшему из отверстия. Нет, он не вылез наружу, но утопился, как кнопка.

Все вокруг затряслось, завибрировало, загудело, отчего я совершенно перестала что-то соображать. Послышался жуткий и долгий скрип, почти стон, и затем – тяжелый удар. Все вокруг содрогнулось. С грохотом посыпались камни. Мне почудилось, что плита проваливается вниз. Хватаясь за камни, я пыталась удержаться на ногах, отчаянно старалась не потерять сознания, но чувствовала, как оно меня оставляет…

Наверно, я что-то кричала. Возможно, звала маму. Не помню… Новый толчок – и пол ушел из-под ног, а я полетела в черную бездну. Мне показалось, что перед этим я услышала еще один звук: странный, задыхающийся, очень короткий, больше смахивающий на кашель или судорожный всхлип. А затем кряхтящий, капающий шум, будто сжали огромную влажную губку…

Я пришла в себя в кромешной темноте и попробовала встать. Что-то металлическое загремело и покатилось по камням. Без света я не могла разобрать, что именно. Я осторожно ощупала здоровой рукой пространство вокруг себя. Какие-то ящики… Бочки… Неужто я в воеводской ухоронке?

Меня это не обрадовало. Все случилось так внезапно, а вокруг было так темно, что меня захлестнула паника.

– Сева! – позвала я тихо. И второй раз, намного громче: – Сева! Ты здесь?

Я прислушалась. Абсолютная тишина! Осторожно ступая и вытянув перед собой руки, я принялась исследовать окружавший меня каменный мешок на ощупь. Периодически я звала Севу, хотя понимала, что не получу ответа. Темнота давила, я задыхалась в замкнутом пространстве. Под подошвами что-то хрустело, звякало, глухо стучало. А еще вокруг витали запахи: старого тряпья, плесени, гнилого дерева и истлевшей кожи. Так воняло в лавке старьевщика, который лет пять назад собирал всякий хлам по деревням моего участка. Однажды мне пришлось обыскивать его хибару на предмет укрывательства ворованного барахла, так что эту вонь я запомнила надолго.

Но я обращала мало внимания на то, что извне. Главное – мое внутреннее состояние. Что толку сходить с ума? В безумной ярости рвать на себе волосы и крушить все, что попадет под руки? Все равно ничего не изменишь! Эти камни слишком прочные, чтобы пробить их головой. Рано или поздно, но конец все равно придет. Без воды я протяну в лучшем случае пару дней…

Почему-то я думала об этом без особого сожаления. Видно, на самом краю, без капли надежды на спасение смерть воспринимается без истерик и рвущих душу страданий, как что-то неизбежное, как избавление от бóльших мучений.

Вдруг нога утонула в чем-то мягком, и я инстинктивно отпрянула в сторону, ударившись плечом о стенку. Она была гладкой. Ни щербинки, ни выбоинки. Чем не кладбищенское надгробие! А еще я подумала, что размеры моей темницы не так уж и велики. Правда, намного просторнее обычной могилы! Но эти ассоциации опять же не слишком меня расстроили. Вероятно, потому, что я не до конца осознала реальность происходящего.

Что-то подкатилось под ноги. Я машинально нагнулась. Фонарик? Значит, Сева тоже здесь? Но почему не отзывается? Я снова позвала его и включила фонарь. Он светил слабо, видно, села батарейка. Я, понимая, что свет скоро погаснет, принялась озираться по сторонам и орать как оглашенная:

– Сева! Сева!

Даже эхо не отозвалось на мои вопли. Зато теперь я смогла разглядеть, куда занесла меня нелегкая. В воздухе висела пыль, а фонарь светил все слабее и слабее. Я лихорадочно водила лучом по всему пространству сокровищницы и пару раз протерла глаза, прежде чем поняла, что же открылось моему взгляду. С детства я помню иллюстрации к сказке «Али-Баба и сорок разбойников». Детские впечатления вернулось с новой силой, когда я, вытаращив глаза, уставилась на кучи бочек, коробок, ларцов, сундуков и ящиков, заполнивших тайник до высоты человеческого роста.

Когда-то эти сокровища были бережно упакованы и аккуратно сложены. Но время взяло свое – ларцы и бочки развалились, и из них вытекли потоки золотых и серебряных монет. Из полусгнивших сундуков высыпались драгоценные камни. Даже при слабом свете они отбрасывали на стены «зайчики», сверкали, искрились, переливались, как тысячи звезд. Напротив возвышалась гора истлевших ковров и тюки материала, очевидно, шелка. Теперь он превратился в лохмотья черной пыли, которую пронизывало множество золотых нитей. Рядом громоздились десятки небольших деревянных ящиков. Стенки их зияли дырами. Сквозь них виднелись массивные золотые слитки – сотни, может быть, тысячи слитков, плотно прижатых друг к другу.

На полу валялись кожаные сумки разных форм и размеров. Они почти истлели и раскрылись, явив взгляду золотые кресты и церковную утварь, иконы в драгоценных окладах, толстенные фолианты, чьи переплеты щедро инкрустированы золотом и драгоценными камнями.

Что ж, наворовал Терсков изрядно! Не знаю, каков был бюджет Российского государства при Екатерине Великой. Но в том, что сегодня этих сокровищ с лихвой хватило бы на год безбедного существования нашего края, не сомневалась.

Наклонившись, я старалась разглядеть, что хранилось в сумке, на которую я чуть было не наступила. Я не специалист в оценке древностей, но поняла, что лежавшие у моих ног сокровища бесценны. И добыты они «бугровщиками» вроде деда Маркела, только три века назад, в древних курганах-захоронениях. Фигурки фантастических животных, украшения, оружие, золотые и серебряные кубки составили бы гордость любого даже очень знаменитого музея. Значит, отец был прав, когда спорил с Петром Аркадьевичем. В тайнике воеводы и впрямь спрятаны несметные исторические сокровища.