Никогда не бывшая твоей - Шилова Юлия Витальевна

Теперь я живу, как хочу, и у меня есть деньги. Я замужем за богатым человеком. Все так просто и так банально, но только не дай бог кому-нибудь повторить мою судьбу. Не дай Бог. Уж слишком дорого обошлась мне моя благополучная жизнь. Слишком дорого. Я никогда не предполагала, что благополучие стоит так дорого, намного дороже, чем мы думаем.

Когда мой муж спросил у меня, что я хочу получить на свой день рождения, я безразлично пожала плечами. Чем можно удивить женщину, которая не умеет удивляться?! Последняя модель мобильника, последняя марка машины, вечернее платье из последней коллекции? У меня все есть. Хотя нет, не все… У меня не было пруда с лебедями, того самого, из детства. Муж очень удивился, рассмеялся и как-то нелепо пошутил, что в следующий раз я могу захотеть искусственное море с настоящими дельфинами. Но я не поддержала его смех, потому что искусственное море мне было совершенно ни к чему. Я хотела только пруд. Настоящий пруд с настоящими лебедями. Муж выполнил мое желание. Я стала обладательницей собственного пруда. Он смог подарить мне пруд, но никогда не смог бы взять лодку и погнать лебедей в мою сторону, потому что… Много почему… У него костюм от Кардена, часы Ролекс, стрижка за сто долларов и чересчур дорогой парфюм. Его ботинки стоят бешенных денег, а носки он покупает только в определенном магазине в центре Москвы. Его ощущение сытости никогда не позволит ему сделать какой-то легкомысленный, просто эмоциональный шаг. Такой никогда не запрыгнет в лодку, боясь замочить свои дорогие брюки. У него слишком много условностей, которые он соблюдает с завидной пунктуальностью.

Вчера он выговаривал мне за то, что я, сославшись на головную боль, не поехала с ним на очередной фуршет. Мол, он бродил по залу, как неприкаянный. На фуршетах и других светских вечеринках не принято появляться в одиночестве. Окружающие могут тебя не понять. Муж… Когда я думаю о муже, я начинаю плохо себя чувствовать…

В последнее время у меня постоянное ощущение потерянности. Я долго стремилась к такой жизни, которая у меня сейчас. Очень долго… Вот эта жизнь пришла. Все, кульминация. Занавес опущен, аплодисменты… Только нет счастья, нет радости. Внутри необъяснимо пусто. Цель достигнута, что же дальше?

Не знаю, смогу ли я до концы признаться сама себе в том, что все мои беды — из-за денег. Иногда мне кажется, что эти беды связаны с моим мужем, вернее, с тем, что у моего мужа есть деньги. Причем не просто деньги, а очень большие деньги. Конечно, они очень многое дают, но одновременно очень многое отнимают… Когда они есть, их хочется иметь все больше и больше, например, как в случае с моим мужем. Остановиться он уже не может. Говорят, что нельзя быть слишком богатым. Особенно в России. Это опасно, это публично осуждают: наше общество небогато.

Сначала деньги для мужа были символом благополучия, средством осуществления его желаний. Потом, если не с каждым часом, то уж точно с каждым днем, они становились самоцелью, а затем и просто болезнью. Тяжелой, совершенно неизлечимой.

Иногда я закрываю глаза и вспоминаю, как я заполучила своего мужа. Благодаря моему актерскому мастерству, которое я постоянно оттачивала на мужчинах, все произошло очень даже удачно. Я разыгрывала из себя женщину, совершенно безразличную к мужскому карману и красноречиво рассуждала о том, что самое важное качество мужчины — это добрая душа. «С милым рай и в шалаше», — говорили мои лживые глаза, имитирующие невинность. И он поверил… Он никогда не утрачивал бдительность, а тут утратил. Он и в самом деле поверил, что я обыкновенная влюбленная дурочка и не держу за пазухой камня, который может полететь в его сторону. Когда мы поженились, я была уверена, что я для него — самое главное, но я ошиблась. Самым главным для него оказались деньги, а я так… обыкновенным предметом, украшающим интерьер его дома. Я искусно расставила ловушку и… поймала в нее самого настоящего зверя. Хуже того, я попала в эту ловушку сама.

Тяжело вздохнув, я еще раз взглянула на пруд и направилась в дом. Не задумываясь, налила себе порцию виски и вдруг заметила неодобрительный взгляд домработницы.

— Больше не могу, — проговорила я.

— Анжелочка, не рановато ли?! — Домработница укоризненно покачала головой. — А вдруг Яков Владимирович сейчас вернется? Ему это не понравится. Будет скандал.

Я не хотела ничего слушать. Быстро выпила и тихо повторила:

— Я больше не могу…

Обняв бутылку виски, я направилась к выходу. Остановившись у дверей, я резко обернулась и закричала, что было сил:

— Я больше не могу!!! Понимаете, я больше не могу!!! Вера Анисимовна, вы хоть что-нибудь понимаете?!!

— Понимаю, — растерянно произнесла женщина.

— Я больше не могу!!! Не могу!!! — Глаза мои были полны слез.

Выбежав из дома, я остановилась у пруда, жадно отпила виски прямо из горла и, увидев, что лебеди просыпаются, замахала руками.

— Я больше так не могу… Вы-то хоть меня понимаете?! Вы-то хоть можете понять, что я больше так не могу?!! — кричала я. Голос мой был каким-то чужим, полным душевной боли.

Появилась испуганная домработница, которая нерешительно попыталась отобрать у меня бутылку виски.

— Анжелочка, я вас прекрасно понимаю… Но все же отдайте бутылку.

— Не отдам.

— Придет Яков Владимирович и вам от него достанется.

— Я не боюсь Якова Владимировича. Я его не боюсь! Пошел он к черту, этот Яков Владимирович! Вера Анисимова, шли бы вы ужин готовить…

— Я уже сготовила.

— Тогда вытрите хорошенько пыль.

Женщина перестала вырывать у меня бутылку, но в дом не шла.

— Я же русским языком сказала, шли бы вы в дом.

— Просто я за вас переживаю…

— Не надо за меня переживать! Не надо. Вы бы лучше переживали за себя. А я уже большая, разберусь как-нибудь сама.

Расстроенная Вера Анисимовна опустила голову и поплелась в дом. Я посмотрела ей в след и, потеряв самообладание, крикнула:

— Только не надо делать вид, что я вас очень сильно обидела! Просто каждый должен заниматься своим делом! Вы занимаетесь своим, а я своим!!! Кто-то убирает дом, а кто-то пьет виски и поит им лебедей! Можно подумать, что я просто бешусь с жиру, что я зажралась! Но вы-то, Вера Анисимовна, понимаете, что я не зажралась?! Вы-то должны это понимать! Я просто больше так не могу! Не могу!!!

— Родные мои, — поманила я проснувшихся лебедей, — кто из вас хочет пить?! Кто?! Вы только посмотрите какое у меня виски! Вы только посмотрите, — размахивала я бутылкой.

Но лебеди, обнюхав бутылку, не выразили желания попробовать ее содержимое. Наверное они ждали от меня чего-то вкусненького, чего-то существенного. Сделав внушительный глоток, я поставила бутылку на землю. Все лебеди были белые и только один — черный. Яков сказал, что купил его ради экзотики. Я внимательно посмотрела на черного лебедя и подумала, что он очень похож на Якова. Такие же холодные, злые глаза. Такая же безграничная властность. Вот он так же расталкивает всех. Для него не важны чувства и интересы других, он видит и слышит только себя. Его желания, его прихоти превыше всего. Я вспомнила, как недавно болела ангиной. Было страшно тяжело. Из последних сил я боролась с паническим страхом смерти. Муж зашел ко мне и сел на краешек кровати. Я попросила, чтобы он взял мои руки в свои и с ужасом почувствовала, что его руки больше не могут меня согреть. Его руки были слишком чужие, слишком безразличные. Холодные. Холодными были не только руки, холодными были его глаза, холодною была и его душа. Мне хотелось, чтобы он взял мое хрупкое тело, прижал к себе, собою заслонил меня от болезни, как когда-то заслонил меня от всех трудностей. Но я столкнулась с пустотой. С холодной, раздирающей пустотой. Он не видел во мне прежнюю красавицу с породистой внешностью, у которой томные глаза и прекрасные чувственные губы. Наверное любые, даже самые сильные чувства погибают, если их не поддерживать. Нужны причуды и тайны, существующие только для двоих… Сильные чувства не любят демонстрации. С моим мужем было все по-другому. Он любил демонстрировать чувства на публике и забывал про эти самые чувства, когда мы оставались один на один.