Охота на крылатого льва - Михалкова Елена

Отсмеявшись, он похлопал Вику по плечу.

– У синьоры хорошее чувство юмора! Я сделаю вам скидку за проживание. Пять процентов!

Он махнул девушке за стойкой.

Вика принялась благодарить, но итальянец снисходительно улыбнулся:

– Наш отель маленький, мы знаем и любим всех постояльцев. Рады будем видеть вас снова. Хорошего дня!

До номера ее проводил молодой смуглый парень с золотой серьгой в ухе, распахнул дверь:

– Прошу, синьора.

Вика поискала в карманах и сообразила, что у нее нет мелочи для носильщика. Она начала бормотать, что позже… обязательно…

– О, ниенте! – парень выставил вперед ладонь. Он держался независимо, почти надменно. Как будто не работал в отеле, а случайно проходил мимо и решил помочь с вещами. Показал, как открывается окно, небрежно кивнул и ушел.

«Решил, что я жлоб, – огорчилась Вика. – Жлобица… Жлобиха…»

«Жадина!» – подсказал внутренний голос.

Точно. Жадина.

Вика расстроилась было – такие мелкие происшествия всегда выбивали ее из колеи, – но потом вспомнила, что хозяин отеля сделал ей скидку, и повеселела. Приятный человек, что ни говори!

Она огляделась. Комната малюсенькая, как спичечный коробок. Окно, к разочарованию Вики, выходило во внутренний двор. Посреди двора сгрудились мусорные баки. За ними кто-то курил, сидя на корточках – с третьего этажа не разобрать.

Вика подняла взгляд выше. Черт с ним, с двором! Кому он нужен, когда горбатые крыши перекатываются одна за другой, а за ними вздымается медно-зеленый, огромный, как кит, купол собора. Ветер доносит шум толпы и смех, где-то хлопают двери, вдалеке звонит колокол. Пахнет помойкой, морем, сигаретным дымом, счастьем…

– Венеция, – сказала Вика и зажмурилась.

Невероятно.

Она все-таки сюда приехала.

Доменико Раньери, прихрамывая, вынес наружу стулья и пару легких плетеных столиков, поднял ставни. Мария возмущенно всплеснула руками, увидав это. «Ваша нога, Доменико!»

Но Раньери сделал вид, что ничего не замечает. Не так уж он стар! И в доказательство забрался по стремянке и демонстративно протер испачканную в голубином помете букву вывески.

Вот теперь можно и открывать.

Пока Мария выкладывала на витрину пирожные, он обжарил кофе. Не слишком много: что-то подсказывало ему, что до вечера наплыва клиентов ждать не стоит. За столько лет Доменико научился каким-то шестым чувством угадывать, будет ли у них очередь из желающих выпить чашечку кофе с бисквитом или нынче их навестят одни завсегдатаи. Мария, сколько ни старалась, не могла понять, как ему это удается.

Аромат обжаренных кофейных зерен поплыл по улице. Дурманящий. Манящий.

Кого он завлечет к ним сегодня?

Первые визитеры были ему хорошо знакомы. Семейная пара, троица болтливых школьников, старушка Магда со своей плешивой собачонкой…

Но где же новички? Где многообещающие незнакомцы? Они необходимы ему!

Раньери давно придумал эту игру. Круг клиентуры был, в общем-то, постоянный, к тому же кофейня располагалась в стороне от нахоженных троп. Типичному туристу, ошалело носящемуся, как весенняя муха, между Сан-Марко и Риальто, отыскать ее было не так-то просто. И тем ценнее, когда чужак все-таки появлялся перед окнами с голубыми шторами.

Доменико мысленно снимал с него мерку. Кто такой, как себя ведет? Запоминал – и сам с собой заключал пари: вернется клиент или нет.

Выиграв спор пять раз подряд, Доменико разрешал себе вечером выкурить крепкую сигару. Сигара в неделю – не так уж и много, а? Что бы там ни талдычили доктора, он просто обязан вознаградить себя за догадливость!

Раньери играл честно. Никогда, даже если очень хотелось курить, не применял запрещенных приемов: не заманивал туриста бесплатной чашечкой кофе, не соблазнял ни малютками-бриошами, ни белоснежными меренгами. Клиент должен сам принять решение.

Доменико уселся возле окна и развернул газету.

– Сегодня не дождетесь! – насмешливо фыркнула Мария. Она не знала деталей его развлечения, но давно заметила, что хозяин обращает особое внимание на незнакомцев.

Раньери зыркнул на нее поверх газеты. Помощница тут же исчезла. Она понимала, когда можно болтать, а когда лучше прикусить язык. Доменико держал ее в своем заведении не столько потому, что она варила вкуснейший кофе, сколько за эту удивительную для женщины способность.

Он смаковал эспрессо и с сожалением думал, что Мария права: сегодня ему новых посетителей не видать. А если и набегут, пользы от этого немного. В порту возвышалась «Магнифика», железная дура с пол-Венеции размером. Значит, город захлестнет толпа туристов-однодневок. Гигантский круизный лайнер утром вываливал из своего чрева сотни человечков, а вечером отплывал, забив пассажирами девятипалубное брюхо.

Они налетали как саранча: прожорливые, стремительные, жадные до впечатлений. Они пытались запихнуть в себя весь город целиком, давились им, но не сдавались! На первое – Сан-Марко, на второе – Риальто, на десерт – Дворец дожей, и закусить это все Кампанилой.

Доменико ненавидел их и презирал. Его высокомерный город захлопывал перед ними все двери, а они даже не догадывались об этом.

Раньери терпеть не мог «однодневок» еще и за то, что с ними у него не было ни единого шанса раскурить субботним вечером вожделенную сигару. Даже если они, отбившись от стада, и попадали в его кафе, вернуться второй раз не могли. Ночью лайнер уносил их прочь.

Доменико со вздохом поставил чашку на стол – и тут увидел ее. Она вывернула из-за угла, и серая улица вспыхнула, будто швырнули охапку осенних листьев.

Женщина в безумном шарфе. Шарф был ядреного зеленого цвета и наводил на мысль о безвременной гибели дюжины лягушек. И юбка вокруг ног вилась бешеная, рыжая, с рваными краями. Даже тканая сумка выглядела совершенно очумевшей, как будто все нитки в ней хором сбрендили и полезли наружу с криком: «Давайте свяжемся во что-нибудь новенькое!»

Доменико Раньери застыл с открытым ртом.

А женщина тем временем подошла к кофейне и запрокинула голову, прищурившись на вывеску. Он наклонился вперед, беззастенчиво рассматривая ее через стекло.

Лет тридцати, от силы тридцати двух – тридцати трех. Невысокая, худощавая, с живым миловидным лицом. Курносый нос и мягкий подбородок (русская, решил Раньери). Волосы светлые, небрежно схвачены на затылке резинкой.

Какая-то трогательная растерянность была в ее чертах. На губах играла недоверчивая, почти испуганная улыбка. Как у бедняка, которого привели к новогодней елке, а он все не верит, что можно взять подарки.

Женщина прочитала вывеску, покосилась на собачонку Магды. Постояла в нерешительности.

И тогда Раньери нарушил собственное правило. Он поднялся, доковылял до входа и распахнул дверь под изумленным взглядом Марии:

– Приветствую, синьора! Не хотите ли чашечку кофе?

Что ж, неплохо!

Вика направлялась к площади Сан-Марко, страшно довольная собой. В закоулках квартала ей повезло наткнуться на чудесное местечко. Конечно, не стоило объедаться пирожными, но очень уж хотелось сделать приятное пожилому владельцу.

Носатый, улыбчивый, немногословный, он проворно перемещался по своей кофейне, несмотря на хромоту. Копна пепельных кудрей придавала ему сходство с большим лохматым псом. Молчаливая женщина лет сорока сварила такой кофе, что Вика не сдержала вздох блаженства, сделав первый глоток.

Восхитительно.

Умопомрачительно.

Дельцьозаменте!

Итальянский быстро всплывал в памяти. Вика мысленно похвалила себя. Молодец, Маткевич, что не забросила итальянский, даже когда он был нужен тебе как коту пижама. Кто бы мог поверить, что все это пригодится много лет спустя.

Она обошла площадь, жадно разглядывая магазинчики на первом этаже Прокураций, полюбовалась на красную иглу Кампанилы, воткнутую в голубую подушку неба. Перед входом в собор Сан-Марко извивалась длиннющая очередь, точь-в-точь как в детстве за мандаринами перед Новым годом, разве что без авосек, и Вика двинулась к набережной.

Около двух гранитных колонн она замедлила шаг. На одной святой с копьем попирал существо, похожее на варана. При ближайшем рассмотрении это оказался крокодил.

Вторую колонну венчал крылатый лев. Лев этот чрезвычайно понравился Вике. Во-первых, он ухмылялся во всю пасть. Во-вторых, передними лапами зверь прижимал раскрытую книгу.

«Первоначально колонн было три, – прочитала она в путеводителе, – но при разгрузке одна упала в море, затонула и была утеряна».

Все как в России, умилилась Вика. Одну сломали, другую потеряли.

Она неспешно двинулась дальше.

Крылатый лев теперь встречался ей повсюду. Над аркой Дворца дожей он стоял с суровым видом перед священником, протягивавшим ему гигантскую расческу. «Лева, Христом-богом прошу, расчешись!» – было написано на лице почтенного старца. Царь зверей зыркал в ответ негодующе. Было ясно, что гриву на поругание он не отдаст.