Охота на крылатого льва - Михалкова Елена

– Бучинторо, – вдруг подсказала Вика, не оборачиваясь.

– Точно, оно самое. Кто его туда спрятал, а?

Илюшин пожал плечами:

– Это очевидно. Его спрятал туда сам дож.

Бабкин, затеявший этот разговор исключительно для того, чтобы отвлечься от тягостных ощущений, повернулся к нему всем корпусом.

– Как это – дож? Ты все перепутал. Кольцо у него украли.

– Да ничего у него не крали, – с прежним легкомыслием возразил Илюшин и даже рукой махнул пренебрежительно.

Теперь обернулась и Вика. Глаза у нее были покрасневшие, но она хотя бы не плакала.

– Ты все путаешь! Перстень украли у Паскуале Чиконья, – твердо сказала она. Похоже, решила поставить всезнайку Илюшина на место, одобрительно подумал Сергей. – Подозреваемых было трое: брат Паскуале, аббат, помогавший дожу в библиотеке, и старый слуга. Поверь мне, я очень внимательно прочитала все, что нашла об этой истории!

– Я прекрасно помню эти факты. Как и тот, что дож догадался привязать к перстню нитку.

– Вот именно! И отдал ее аббату!

– Нет, – сказал Илюшин.

– Что – нет? – хором спросили Вика с Сергеем.

– Он ее не отдал аббату. Вернее, он отдал не ее, а другую нить.

– С чего ты взял?

Теперь настала очередь Илюшина удивленно смотреть на обоих:

– Потому что это единственно возможное объяснение! Дож бросает в воду перстень, а потом другой человек вытаскивает из моря вместо перстня ракушку. Вариантов только три. Либо кто-то на дне лагуны отвязал драгоценность и привязал раковину. Либо тот, кто вытащил кольцо, подменил его уже в лодке, а всем остальным солгал. Либо у этого бедолаги и не было шансов вытащить что-нибудь иное, потому что дож передал ему в руки другую нить. Первый вариант отвергаем: в те времена это было технически невозможно. Второй мне не нравится, потому что я не вижу выгоды, которую извлек бы аббат из кражи. Остается третий. Он самый логичный.

– Да неужели? И как же кольцо оказалось в ладье?

Илюшин взглянул на Бабкина с обидной снисходительностью.

– Пока галера плыла к берегу, дож выудил свой перстень. Потом перегнулся за борт, открыл тайник в барельефе, который смастерили по его приказу, спрятал кольцо и задвинул плашку. Все действо заняло меньше минуты! Старикан бы дольше притворялся, что его тошнит за борт. Потом лодка причалила, перстень остался в ней, а дож сошел на берег. Все!

Илюшин непринужденно щелкнул пальцами.

Вика с Бабкиным помолчали, осмысливая сказанное.

– И зачем же Паскуале такой финт ушами? – осторожно спросил Сергей.

На этот раз Макар сделал паузу, прежде чем ответить.

– Я почти уверен, что дож убивал двух зайцев сразу. Во-первых, он избавился от шпиона в своем доме. Ты помнишь, что Педро Россини был подослан к дожу его врагами? Дож был умница и светлая голова, отлично разбирался в людях, так что рано или поздно он должен был догадаться об этом. Он мог просто отказать аббату от места, но старик решил поступить хитрее. Фактически он обвинил Россини в краже. До самой смерти тот жил с клеймом вора. Я читал, что на монастырь, где он провел последние годы, нападали трижды – хотели выведать, куда Россини спрятал перстень. Бедолага всякий раз прятался.

– Подожди, но подозреваемых было трое!

Илюшин рассмеялся.

– Отличный ход! Дай людям одного возможного преступника – и они могут усомниться в его вине. Но предложи им троих, чтобы они сами сделали вывод, кто вор, – и их не свернуть с этой убежденности. Дож назвал три имени: имя брата, который был слишком богат, чтобы красть, имя слуги, который был слишком предан, и имя аббата, который не был ни богат, ни предан. И какой вывод должны были сделать зрители, наблюдавшие за спектаклем?

– Хочешь сказать, со стороны дожа это было косвенное ложное обвинение?

– Хочу сказать, что дож получил законное основание вышвырнуть шпиона из своего дома, ничего не объясняя. Потому что окружающим и так все было понятно. Мы не знаем, что Паскуале Чиконья любил, но зато точно знаем, что он ненавидел.

– И что же?

– Предательство, – коротко ответил Илюшин.

– Дож отомстил тому, кого считал крысой?

– Вот именно! Заодно это стало предостережением для следующего шпиона. «Я найду способ избавиться от тебя». Нравится мне этот старикан, – заключил Макар, словно говорил об одном из действующих политиков. – Хитрый, умный, мстительный. Задумал испортить жизнь предателю – и испортил.

– Ну, допустим, – согласился Сергей. – А какой второй заяц? Ты сказал, дож убивал двоих.

Илюшин почесал нос.

– У меня есть версия, что дож оставил перстень в ладье для кого-то третьего. Этот человек должен был прийти, открыть тайник и забрать драгоценность. Возможно, они условились об этом заранее. Встречаться на людях им было нельзя, а передать кольцо через слуг дож, видимо, опасался. И он выбрал такой хитрый способ.

– И почему же наш таинственный незнакомец не забрал перстень? – спросила Вика.

Макар покачал головой:

– Не имею ни малейшего понятия. Ясно лишь, что случилось что-то, помешавшее ему. Может быть, он погиб. А может, его что-то задержало на пути к Бучинторо. Как бы там ни было, дож оставил перстень в тайнике. Из чего следует, что он верил во вторую версию. Но мы-то знаем больше дожа. Кольцо никогда не покинуло больше галеру, так что я склоняюсь к первой: тот, кому предназначался перстень, умер. Почему? И кто он был такой? Эту часть истории мы никогда не узнаем, если только не всплывут чьи-нибудь мемуары. Зато нам известно другое. Не было никакой кражи! Был только старый лис, сымитировавший похищение и избавившийся от врага.

Самолет поднялся над облаками. Вика взглянула в окно. Неужели Илюшин прав? Если так, то ей даже отчасти жаль Педро Россини, павшего жертвой мстительности дожа. Хитроумный старикан, должно быть, подменил нить виртуозно, раз аббат ничего не заметил. Но он наверняка что-то подозревал. Бедняга!

Острый серп месяца вспорол голубое небо над пеной облаков. Месяц был бледный, едва заметный. Вика прижалась носом к стеклу, чтобы лучше разглядеть его, и вздрогнула.

Ей почудилось, что под крылом самолета мелькнула знакомая фигура с волнистой гривой и расправленными крыльями. Но стоило Вике моргнуть, как огромный облачный лев растаял. И слился с другими облаками, скрывавшими внизу Венецию.

В аэропорту Бабкин начал торопить друга уже на выдаче багажа.

– Живее! – требовал он. – Бери свою котомку и пошли! Ну что ты копаешься?

Илюшин шевелился со скоростью улитки.

– Шнелле, шнелле! – подгонял Сергей. – Престо!

– Куда ты так несешься? Нам еще Вику передавать на руки супругу.

Именно этого Бабкин и пытался избежать. «От итальянской мафии спасли – и будет с нее», – рассуждал он. Ему страшно не хотелось становиться свидетелем семейной сцены. А, судя по всему, сцена была неизбежна.

Зато Илюшин – тот, похоже, только развлекся бы, устрой Виктория с мужем посреди аэропорта истерику и мордобой. О чем он прямо и сообщил другу.

– Может, я хочу посмотреть спектакль!

– У людей трагедия, – возмутился Бабкин. – А тебе развлечение?

– Одно другого не исключает, – хладнокровно возразил Макар. – Кстати, вот и наша прима.

Вика шла к ним с напряженным и очень несчастным лицом, катя за собой маленький чемоданчик.

– Я подарков детям не купила, – подойдя, каким-то зажатым, чужим голосом сказала она. – И соседке. У меня такая соседка замечательная, знаете, бывшая учительница…

Бабкину показалось, что она может очень долго стоять здесь, рассказывая про свою соседку, про что угодно, лишь бы не выходить в зал аэропорта, где толпились встречающие. Но Илюшин не позволил ей этого сделать.

– А я, было дело, школьникам биологию преподавал, – весело сказал он, увлекая ее за собой. – Целых два дня, а потом меня выгнали.

В другое время Бабкин не преминул бы зацепиться за эту новую информацию об Илюшине. Однако сейчас он даже не вспомнил, что еще в самолете собирался расспросить Вику о хоре железнодорожников. Ему хотелось как можно скорее уйти отсюда, оставив бедную женщину одну разбираться со своей несложившейся личной жизнью.

Они прошли зеленый коридор, миновали таксистов, напористо предлагавших свои услуги. В толпе не было ни одного знакомого лица. Сергей уже решил, что Олег Маткевич передумал встречать блудную жену. Но стоило ему облегченно выдохнуть, как в десяти шагах впереди словно из ниоткуда возникла знакомая высокая фигура.

Олег стоял прямо перед ними. Вокруг него образовалось пустое пространство: люди отчего-то обтекали неподвижного мужчину по кругу.

– А вот и наш клиент! – беззаботно сказал Илюшин.

Но Олег Маткевич не взглянул ни на него, ни на Бабкина. Сергей вообще не был уверен, что этот тип в своем нынешнем состоянии способен кого-нибудь заметить. Он смотрел только на жену.

– Хоть сейчас его в английский парк, – пробормотал Макар. Бабкин про себя вынужден был согласиться с ним: Маткевич походил на статую.