Три ступеньки в небо - Андреева Наталья

– А в морду? Давай проверим, кто из нас мужчина, а кто нет! – Женька становится в боксерскую стойку и делает выпад правой рукой в литой перчатке: – Ну? Давай! Что, Ал, слабо? Слабо, а?

У Туманова на руках невесть откуда тоже появляются боксерские перчатки.

– В крррррррасном углу! Великий и Ужасный! Туманов Александрррррррр!!!!!! – раскатисто орет Женька, и уже на два тона ниже: – Ну а в синем я, всемогущий джинн, в миру Евгений Орлов. Так себе, погулять вышел. Господа, делайте ваши ставки! Фаворит, разумеется, Великий и Ужасный.

– Иди ты в… – Алекс тут же спохватывается: – Нет, это не мое третье желание! Орлов! Будь серьезен!

Женька опускает руки.

– Хорошо. Я серьезен. Серьезен, как никогда. И я тебе на полном серьезе отвечаю: я не человек. Пока. Хотя у меня есть имя, есть должность, есть квартира, машина. В общем, все. Но имеется одно маленькое «но».

– Я, кажется, начинаю догадываться.

– И все зависит только от тебя.

– А раз так… Ты ее никогда не получишь!

Женька смеется.

– Какие еще будут приказания, мой господин?

– Исчезни!

– Слушаю и повинуюсь!

Орлов исчезает, а вместе с ним и вся эта дребедень: песочные часы, хрустальный шар, боксерские перчатки. Алекс остается один. На душе неспокойно. Что все это значит? Алина никогда не будет с Женькой, если он не даст джинну свободу, чтобы тот окончательно превратился в человека. Это может длиться вечно. Жаль, молодость не вечна. Они так и состарятся в любовном треугольнике, не решив элементарной геометрической задачки.

Думай, Туманов, думай.

Вторая ступенька в небо

Когда каждая минута на вес золота, время не идет, оно летит, и его золотой запас стремительно сокращается. Алекс и не заметил, как прошел месяц, потом другой, третий. Много времени заняли ремонт и переезд. Орлов подыскал ему небольшую, но уютную квартирку в районе метро «Динамо». Были и другие варианты, более пафосные, например апартаменты в высотке на «Соколе», но он сам так захотел, чтобы быть поближе к Але.

Это не произвело на нее впечатления. Вместо того чтобы стать друг другу ближе, они еще больше отдалились. Хотя теперь они много времени проводили втроем. Вместе ужинали в ресторане, как правило в одном и том же, отчего-то полюбившемся Але, подолгу гуляли вечерами и даже вместе ездили отдыхать.

Он помнил только, что это было совсем не то, что в Турции, до той роковой аварии, в стандартном номере самого обычного отеля, без золотых унитазов в роскошных ванных комнатах и огромной кровати под балдахином. Тогда было просто море, просто солнце, бирюзовая волна, набегающая на раскаленный золотой песок, и с такой же охотой, как берег встречал волну, его жадный рот встречали ее горячие губы, мгновенно становившиеся мягкими и влажными. Тогда у него была Аля, а сейчас…

Сейчас она была у Женьки. Хотя Орлов и говорил, что все делает для него.

– Не верю! – хотелось крикнуть ему, когда за ужином в ресторане Женька начинал рассказывать анекдот, и смех Алины, которая смотрела на Орлова не отрываясь, звенел, как серебряный колокольчик.

Правда, порою в ее глазах мелькала тень грусти, и Женька тут же становился серьезен. Брал ее руку в свои ладони, подносил к губам и тихо говорил:

– Все хорошо, малыш.

– А как же я, малыш? – хотелось крикнуть Алексу. – Ведь я же лучше! Лучше собаки!

– Ах, ты здесь? – Алина наконец замечала и его, но он угадывал между строк: – Как? Ты еще здесь?

Единственная радость: они жили в разных номерах. То есть он с Женькой, а Алина одна. Она Орлова до себя пока не допускала. А тот был на удивление терпелив, что было не похоже на Женьку, который ждать не умел вообще, если это касалось женщин. Орлов набрасывался на них с жадностью зверя, который по меньшей мере неделю не ел, и они, ошарашенные, тут же уступали. А зря. Женька презирал доступных женщин, хотя и охотно ими пользовался. Был с ними щедр, осыпал дорогими подарками и вывозил на модные курорты, но при этом хамил и сразу заявлял о невозможности серьезных отношений. Теперь же все было иначе.

«Неужели Женька влюбился?» – гадал Туманов, глядя на Алину и лучшего друга. На сей раз все было всерьез. Орлов сдерживал свой темперамент, хотя ему это давалось с огромным трудом, не матерился, не говорил пошлости и не выказывал своего пренебрежения к женщинам, как обычно делал. Хотя если бы Женьке сказали раньше, что, приехав с красивой девушкой на курорт, он ее и пальцем не тронет, он хохотал бы до слез. До колик в животе.