Финальный танец, или Позови меня с собой - Крамер Марина

– Что, страшно? – знакомый голос не успокоил, скорее испугал еще сильней. Марго остановилась и попыталась развернуться, но рука, клещами державшая ее локоть, мешала. – Не дергайся, что за привычка такая!

– Отпусти меня!

– Отпущу, как только до машины дойдем.

– Зачем ты явился?! Мне вообще не до тебя и твоих выходок, у меня встреча! – отбивалась Марго, но Алекс – а это был, разумеется, он – не разжимал пальцев.

– Встреча твоя отменяется.

– Да ты… что ты… – задохнулась она, но он перебил:

– Не волнуйся, твоя деловая репутация не пострадала. Просто сегодня утром в офис господина Кавсадзе позвонили и попросили передать, что у тебя болен ребенок, а потому ты просишь отложить встречу на три дня. Так что не волнуйся – ты выглядишь красиво, молодая мать и все такое.

– Сволочь! – Марго ухитрилась вывернуться и довольно ощутимо заехать Алексу сумкой по спине.

Он чуть отскочил и рассмеялся:

– Ну, как ты ведешь себя, а? Cерьезная деловая женщина – а дерешься на улице как первоклашка!

– Ты… ты развалил мне все дело, скотина! Я с таким трудом вышла на этого Кавсадзе!

Алекс закурил и невозмутимо отпарировал:

– Ничего, он никуда не денется. Но сперва с ним пообщаюсь я.

– Что?! – У Марго не хватало слов, чтобы выразить собственное состояние и всю степень злости, охватившей ее.

– А то! – отрезал он. – Ты, как водится, полезла в реку, не проверив, есть ли там брод! Когда тонуть начнешь, будет поздно мне звонить, так что лучше уж я сразу подстрахуюсь.

– Да при чем тут ты?! Это мой бизнес, мой – понимаешь?!

– Ну, еще бы! – Алекс стукнул кулаком по капоту, и Марго вздрогнула. – Я буду «при чем», когда начнется самое интересное – когда тебя кинут на деньги, взорвут или сожгут твою машину, умыкнут твою дочь или тебя саму – да? Вот тогда ты найдешь способ отыскать меня, чтобы поплакать и пожаловаться – да? Я ведь только для этого тебе нужен!

Марго вдруг успокоилась и взяла себя в руки. Последние слова Алекса больно задели ее – наверное, потому, что в них была правда.

– А я? Для чего тебе я, скажи? – начала она спокойно, удивив Алекса, приготовившегося к истерике. – Знаешь, что такое кататься в паре на Олимпийских играх, а потом вдруг остаться одной? – возбуждаясь вновь от своих слов и от воспоминаний, так внезапно нахлынувших, продолжала Марго, глядя ему в лицо. – А все смотрят на тебя с удивлением, словно это ты в чем-то виновата. И ты катаешься, недоумевая – не под лед ли провалился твой партнер. Знаешь, какие это ощущения?

Он понял, о чем она говорит, и поморщился:

– Да перестань, тебя что – мужчины не бросали?

– К тому времени еще и не бросали, кстати! – запальчиво бросила она и тут же получила в ответ:

– Хоть в этом я был у тебя первым.

Марго вспыхнула, но сдержалась:

– Знаешь, я даже пощечину тебе не дам. Потому что ты ждешь моей реакции. А я тебя обломаю.

Он согласно кивнул, точно принял ее правила игры, однако не удержался от уточнения:

– Но я не думал, что ты так уж сильно расстроилась – ты же моментально вышла замуж снова.

– Я тебе расскажу сейчас, расскажу. – Марго оглянулась в поисках какой-нибудь опоры, но ее не было. – Некуда сесть, да? Ладно, постоим. Ну, хоть сигарету мне дай.

Алекс вынул пачку, протянул Марго и поднес зажигалку, которую она вырвала из его пальцев, защелкала неумело, прикуривая.

– Челку не спали, курильщица.

– Ты помнишь, как мы встретились в первый раз? – Марго с отвращением затянулась. – Помнишь, что ты внушал мне все последующие годы? Я была ребенком, Алекс. Ты был для меня моим личным ангелом-хранителем. Ты помнишь, как я жаловалась тебе на все?

Он улыбнулся чуть печально, словно вспомнив ее девочкой – такой, как впервые увидел.

– Да, помню, как к вам в школу приезжали дети, друзья по переписке, ты полгода ждала Джессику, но твоя сука-завуч поселила ее к «блатной» девочке. И Джессика была в шоке, и ты плакала.

– Я не просто плакала. Я ждала ее с полным столом блинов, моя бабушка даже самовар привезла ради такого случая. Ты все помнишь?

– Но я все-таки никого не убивал, не преувеличивай.

– Я не говорю, что убивал. Но ты помогал мне. И еще тогда, когда деньги на рынке украли – но ты точно помнишь…

Алекс прервал ее:

– Ты будешь сейчас вспоминать все случаи, когда я тебе помогал? Ты звонила, и я мчался. Тебя обижали – я мчался. Ты плакала – я скупал все платки и вез тебе. Я бросал все и всегда. Я летел самолетами, поездами, машинами, попутками и даже однажды угнал асфальтоукладочный каток.

– То-то я тебя ждала так долго!

Они оба по-доброму рассмеялись – сдержанно, так, как смеются несчастливые люди. Но от души. Марго, морщась, выбросила недокуренную сигарету.

– Ты был для меня опорой. Настоящей опорой всегда, особенно – в год нашей совместной жизни. Знаешь, что происходит с человеком, который лишается опоры? Он падает, дорогой мой. С большой высоты он падает очень больно. И я тогда упала с той недосягаемой высоты, на которую ты меня вознес. Жить самостоятельно я не умела, я никогда не жила без тебя. Поэтому я продолжала жить с тобой – мысленно. Каждый раз, когда что-то случалось, я рыдала в подушку, давясь словами любви, упреками в твой адрес. Мне казалось, что будь ты рядом – этого не случилось бы. Ничего плохого со мной бы не случилось. Поэтому отчасти я обвиняла тебя во всех своих бедах – больших и маленьких. Ты хотя бы понимаешь это?

Алекс молчал, разглядывая зачем-то свои руки. Через минуту молчания он начал полировать ребром ладони поверхность своей машины, затем перешел к отрыванию пуговицы на рубашке.

Марго завелась:

– Не было ни одного дня, чтобы я не обращалась к тебе! И ни одной ночи, в которую я не умоляла бы тебя вернуться – ни одной!

– Я же вернулся, детка…

– Какая я тебе детка, что ты мелешь! Когда я была твоей деткой, ты изменял мне со всеми моими подругами, причем в моем же доме. Ты врал мне, ты пропадал на сутки, запирая меня в доме, ты…

– Еще вспомни, как я раздавил спьяну твою помаду… – перебил Алекс. – И не возражай мне! Я мужчина, в конце концов! У меня были свои ночи без сна. И без тебя. Так было нужно, поверь, так было нужно для твоей же безопасности, для тебя. Думаешь, мне было без тебя легко? Может, ты думаешь, что я прохлаждался под чужим одеялом?

Марго хотела было подтвердить, что да, мол, не сомневалась – так и было, но что-то в его лихорадочно блестевших глазах остановило ее, удержало от ехидной реплики. Алекс глубоко вобрал в легкие воздуха, чуть закашлялся и, отдышавшись, продолжил:

– Я выл от тоски как волк! Я ночами рыскал по кварталу в поисках того, кто захочет померяться со мной силой, искал, куда бы сбросить то злое электричество, которое душило меня каждый вечер без тебя. Я износил до лоскутков твой шарф, помнишь? Это ведь был твой шарф, ты покупала его без меня еще в Москве, я потом носил его шесть лет, пока он не истлел… От него шел твой запах, детка…

Марго знала это. Ей казалось, что все это она уже слышала от него не раз. Алекс способен говорить много и проникновенно, особенно когда ему нужно вызвать сочувствие и жалость, на которой – он прекрасно знал – у нее основана любовь. Да, так бывает – сперва чувствуешь к человеку жалость, а потом начинаешь любить его именно за слабости. Алекс никогда не был слабым – но хорошо умел манипулировать чувствами Марго. А сейчас она просто устала поддаваться.

– Знаешь что? Нельзя быть твоей деткой в мире, в котором ты отсутствуешь. Поэтому я и покончила с этим. Ты предал меня, а я это предательство приняла. Я не ждала тебя у окна с вышиванием. – Ей страшно хотелось уязвить его хоть чем-то, уколоть, причинить боль, которую едва ли можно сравнить по силе с той, что она сама испытывала по его вине много лет.

Алекс скривился:

– Это уж точно! Я слышал, у тебя было восемь мужчин за тот год до нового замужества.

Марго чуть задохнулась, не ожидая такой осведомленности, но тут же взяла себя в руки:

– От кого слышал? Я догадываюсь. Так вот, что я тебе скажу – их было гораздо больше. Я искала в них тебя – такого, как ты. Я еще не знала, что это занятие пустое. К счастью, природа произвела тебя в единственном экземпляре. И это кончилось бы плохо, если бы Рома не… – дальше она не продолжила, рефлекторно попыталась оттолкнуть его – но только первые несколько секунд.

Они целовались посреди двора, и впервые ей было все равно. Она удивлялась – откуда на ее лице столько слез, и только потом поняла, что это и его слезы тоже. Им обоим в тот миг показалось, что пришла смерть, и что она не принесла в себе никакой беды – а оказалась лишь прекрасным продолжением жизни. Тем продолжением, в котором они будут снова вместе, все препятствия между ними рухнут, исчезнут все призраки их совместной жизни – живые и уже мертвые, те, кто стал жертвой мести, и те, кто был по-настоящему любим. Все уйдет в никуда, как уходит в землю вода после сильного дождя. И время пойдет вспять…