Прыжок в темноту - Троицкий Андрей

«Может быть, в разговоре они упоминали какое-то имя или название? – чтобы оживить угасающую память уборщицы, Колчин достал бумажник, расстегнул клапан и пошелестел купюрами. – Имя. Ну, вспомнили?». Не отрывая взгляда от роскошного портмоне, тетя Маруся облизнусь. «Не называли они имен, – уборщица хорошо понимала, что честность когда-нибудь доведет ее до нищеты, точнее, уже довела, но солгать все равно не смогла. – Правда… Я уж не знаю, название это или что другое. Тот мужик несколько раз повторил слова „волжские дали“. Есть такие шоколадные конфеты, я как-то пробовала. Вкусные. Поэтому и запомнила».

«Вот вам, на конфеты», – Колчин отслюнявил пару купюр и показал уборщице, пораженной в самое сердце щедростью гостя, фотографии Сальникова и его жены. «Они самые, – кивнула любопытная баба, запихивая деньги в лифчик. – Она такая складная, вся из себя, фигуристая. Другой мужик с такой девчонкой в номере закроется и неделю не выходит. А у этого голова забита черт знает чем. Фотографии… Тьфу, да пропади они пропадом».

Следующий час Колчин провел в своем номере, заперевшись изнутри, включив портативный компьютер, он выяснил, что словосочетание «волжские дали» понравилось не только кондитерам, выпускающим одноименные конфеты. В городе и области мирно уживались два ресторана с таким названием, летнее кафе, чебуречная, комбинат бытовых услуг и дом отдыха, расположенный примерно в тридцати километрах от центра. Заезды отдыхающих по пятницам, отъезд в воскресенье. Но все желающие могут на месте купить путевки в местном туристическом агентстве и провести в прекрасном четырехэтажном здании со всеми удобствами весь остаток лета и осень.

Возможно, уборщица ослышалась. Но проверить эти «Дали» все-таки нужно, а тридцать километров для бешенного пса не крюк. Он отправил в Москву короткое донесение и закрыл компьютер. Сегодня же Колчин выедет на место, а там разберется.

***

Не дождавшись, когда откроется туристическое агентство, Колчин поднялся с лавочки и, спросив дорогу у какого-то смурного деда, направил стопы к ближайшему вытрезвителю. Оказалось, до бастиона трезвости всего-то пять минут ходьбы.

Вытрезвитель помещался в двухэтажном здании еще купеческой постройки, отгороженный от мира бетонным забором, вдоль которого росли чахлые деревца. Ворота распахнуты настежь, на дворе милицейский "уазик ", напоминающий мятую консервную банку на колесах. Поднявшись на три ступеньки крыльца, Колчин нажал кнопку звонка, через секунду лязгнул замок. Толкнув железную дверь, Колчин оказался в узком коридоре, который заканчивался в помещении дежурной части. За деревянной стойкой, сидел моложавый лейтенант. Еще один милиционер, немолодой сержант, пристроился на диване возле зарешеченного окна и, позевывая в литой кулак, переворачивал страницы засаленной книжки.

– Я по поводу одного своего знакомого. Приехал из Москвы в отпуск, моя фамилия Колчин.

– А я Александр Горобцов, – усмехнулся лейтенант. – Всегда рады гостям.

Колчин положил на стойку паспорт. Лейтенант углубился в изучение документа. Милиционер снял фуражку и снизу вверх настороженно посмотрел на посетителя, видимо заподозрив его в либеральном отношении к пьяницам. Колчин добродушно улыбнулся.

– У меня приятель дней десять назад останавливался в той же гостинице, где сейчас живу я. Мы договорились вместе порыбачить. Я привез снасти и все остальное. А мой друг съехал неизвестно куда. Теперь не знаю, где его искать. У меня возникла шальная мысль: не воспользовался ли он услугами вашего заведения.

Колчин достал фотографию Сальникова в обнимку с Таней.

– Вам не доводилось видеть этого человека?

– Не могу же я запомнить в лицо каждого ханыгу, – лейтенант внимательно, щуря глаза, смотрел на фотографию. – В мою смену такого не было. А женских вытрезвителей в городе вообще нет. Пьяные бабы проводят ночь в обезьянниках изоляторов временного содержания. Это, конечно не отель. Но все лучше, чем быть изнасилованной и убитой на улице.

– Может быть, посмотрите в журнале, а? Не в службу, а в дружбу. Моего друга зовут Максим Сальников.

– Это можно. Пожалуйста, хоть сами посмотрите.

Сменив гнев на милость, лейтенант положил на стойку журнал регистраций. Колчин, перевернул несколько страниц, пробежал взглядом по строчкам, поблагодарил Горбцова за любезность и вернул журнал.