Призрак большого города - Володарская Ольга

– Ладно, – смилостивилась та. – Только недолго. Сегодня твоя мать из города приезжает, и мы с тобой должны приготовиться…

Сашенька радостно захлопала в ладоши и понеслась в «игровую».

Ребята встретили ее настороженно, но не враждебно. Сначала просто косились на нее, занимаясь своим делом – постройкой из кубиков крепости, а потом решили заговорить.

– Тебя как зовут? – спросил ее один из четверых потенциальных друзей – высокий, рыжий мальчик в штанах, сшитых из брезента. Он оказался самым старшим из всех, и ему на вид было лет восемь (на деле только шесть). Остальные, двое мальчиков и девочка, были примерно Сашины одногодки. – Меня Михой. Девчонку, она моя сестра, Глашкой, а этих двух шкетов – Петькой и Сенькой.

– А меня Александрой.

– Шуркой то есть?

Сашенька никогда о таком имени не слышала, поэтому отрицательно мотнула головой и повторила:

– Александрой.

– Странная ты… – хмыкнул Миха. – И одета чудно… Не как все. Ты откуда приехала?

Александра и сама видела, что выглядит не так, как остальные. Все ребята, даже именинница, были очень плохо одеты. Не грязно и не в рванье, но как-то невзрачно. На мальчишках были шаровары и рубахи, а на девочке серое платьице, из которого она давно выросла.

– Я не приехала, – ответила Александра, – а пришла…

– Откуда?

– Из своих владений.

– Откуда-откуда? – Рыжие брови Михи поползли вверх.

И Александра объяснила. Рассказала про их земли, про луга, леса, озера. Про дом и конюшни. Про церковь, построенную на средства ее прадеда, тоже упомянула. Когда она закончила, Миха некоторое время молчал. Буравил Сашеньку пронзительным зеленым взглядом и шевелил губами.

– А еще у нашей семьи в Петербурге есть особняк, – растерянно протянула Сашенька. Она не понимала, почему Миха молчит.

– А вот хрен вам, буржуи проклятые! – рыкнул вдруг тот и сунул Александре под нос покрытый цыпками кулак. – Ишь, размечтались! Леса и озера не ваши, ясно? Отобрали у вас все давным-давно!

– Да! – присоединилась к брату Глаша. – Теперь все общее! А в церкви вашей сейчас веники делают!

– А в доме вашем больница для прокаженных!

– А луга ваши колхозными стали. Как и конюшни! Так что ты такая же, как мы…

– Нет, она хуже нас всех! Она буржуйка недобитая! Наш дед говорит, что не только самого князя Морозова расстрелять надо было, а всю его семью искоренить.

Александра слушала их и не понимала. Она была еще слишком мала для этого…

– Катись отсюда! – зашипела Глаша. – Мы не будем с тобой играть!

Сашенька и сама хотела уйти, но от страха немного замешкалась, и тогда один из пацанов схватил кубик и запустил им в девочку.

Старая княгиня этого не видела, поскольку была в уборной. Зато Сашина мама, Анастасия, в это время как раз шла со станции мимо кафе и заглянула в окно. Заметив там свою дочь, она остановилась. Увидев, как в ее дочку какой-то сопляк кинул кубиком, она влетела в помещение и бросилась в «игровую». Первым делом Анастасия влепила мальчишке затрещину, потом схватила за ухо Мишку, признав в нем главного, и процедила:

– Еще раз кто-то из вас посмеет тронуть мою дочь, будет иметь дело со мной.

– И что вы с нами сделаете? – нагло спросил тот. – Отшлепаете? Так я живо на вас пожалуюсь, и вас в тюрьму посадят… Мне дед говорил, что вас еще после революции должны были посадить…

– Твой дед – Колька Ржавый? – Анастасия сразу узнала внука бывшего конюха ее родителей, уж очень он был на деда похож. Колька Ржавый (прозванный так за цвет волос) был настолько глуп и ленив, что ему доверяли убирать только дерьмо за конями, а держали на работе из милости – у него была огромная семья.

– Ну да, он…

– Тогда он наверняка рассказывал тебе про Бориса Морозова.

При упоминании Бориса, прапрадеда Александры, дух которого, по легенде, до сих пор обитает в их доме, вся Мишкина бравада улетучилась. Дед столько всяких страшилок про него порассказал, что мальчишке он являлся ночами в самых ужасных кошмарах.

– Так вот, если тронете мою дочь еще раз, – Анастасия понизила голос до зловещего шепота, – то дух Бориса вам за нее отомстит!

С этими словами она взяла дочь на руки и пошла к выходу. В это время из уборной показалась старая княгиня. Дочь молча кивнула матери, и Морозовы покинули кафе.

Всю дорогу до дома Сашенька плакала. Рассказав маме, из-за чего ее прогнали, она залилась слезами и не прекращала их лить весь путь. Анастасия гладила дочь по голове и выговаривала матери:

– Сколько раз я просила, не забивай ей голову глупостями. Зачем вспоминать былое: про титулы, земли… А тем более давать ребенку понять, что все это не в прошлом, а в настоящем?

Но старуха стойко держала оборону:

– Я ей не глупостями голову забиваю, я вдалбливаю непререкаемые истины. Она – княжна. И вся земля вокруг – наша. Даже если считается народной. Или государственной, уж не знаю, как у них это называется…

– Как бы ни называлось, запомни, мама, это уже давно не наше!

– Ничего, придет час, когда все вернется на круги своя…

– Ты говоришь это больше сорока лет! – вышла из себя Анастасия. Она понимала, что ее нервозность может еще больше взвинтить дочь, но ничего не могла с собой поделать. – Сколько я себя помню, ты вечно твердила нам, своим дочерям, потерпите, девочки, скоро коммунистический режим рухнет, и мы снова станем хозяевами своих земель, собственности, и наши титулы перестанут звучать как ругательства…

Старая княгиня была очень упряма и безапелляционно заявила:

– Так и будет, вот увидишь! Я, возможно, до этого не доживу, но вы, а тем более Александра…

– Все, хватит! – не дала ей закончить Анастасия. – Я не желаю больше этого слышать. И запрещаю тебе… Запрещаю внушать Сашеньке мысль о ее исключительности. Хватит того, что нас с сестрой все ненавидели, ты хочешь этого и для внучки?

– Ее не должно волновать мнение толпы.

– Эта толпа может затравить, а то и забить ее! Сейчас в Александру швыряют пластмассовыми кубиками, а потом могут и камнем запустить! Внук Ржавого весь в деда пошел (не мне тебе рассказывать, сколько наша семья от него натерпелась!), и когда он вырастет, его уже не напугаешь страшилками про привидения. – Анастасия остановилась, развернулась к матери и требовательно спросила: – Так что, мама, мы договорились?

Старуха, поджав губы, кивнула.

Они пришли. Анастасия внесла дочь в дом, раздела, уложила в кроватку. Девочка все еще вздрагивала всем телом, но слез в ее глазах уже не было.

– Поспи, детка, – прошептала ей на ушко мама. – И пусть тебе приснится самый красивый сон…

Девочка кивнула и закрыла глаза. Устав от плача, она быстро уснула. Но перед тем как погрузиться в сон, она отчетливо поняла, что не такая, как все, а значит – жизнь ее будет несладкой.

Детство Александры прошло в маленьком, покосившемся домике на опушке хвойного леса. Когда-то, еще до революции, он принадлежал князю Морозову. Так же как и окрестные луга, и пруды, и находящееся среди живописнейшего парка трехэтажное строение, бывшее некогда загородной резиденцией древнего дворянского рода, а ныне там был лепрозорий.

Жила она с бабушкой. А мама обитала в Ленинграде со своим новым мужем. Первый ее супруг, отец Александры, эмигрировал во Францию и не хотел знать ни о бывшей жене, ни о дочери. Но мама не растерялась и быстро нашла ему замену, а себе опору. В отличие от Сашенькиного отца, музыканта и потомственного аристократа, этот был из простой семьи и работал на заводе. Зато большим начальником! Так что Анастасия, можно сказать, неплохо устроилась. А дочь к себе не брала лишь потому, что девочка в городе часто хворала.

Старая княгиня выбором дочери была страшно недовольна, но смирилась. За Сашиного отца именно она заставила Настю выйти, и когда тот, можно сказать, от жены и грудной дочери сбежал, почувствовала нечто вроде угрызений совести. Но долго они ее не мучили, поскольку она считала, что дочь сама виновата. Мудрая женщина мужчину всегда возле себя удержит, но Настя, как, впрочем, и ее сестра Елена, по мнению княгини, были несколько бестолковыми. В отличие от их брата Андрея. Вот тот был настоящим умницей, а еще человеком удивительной души. Из-за своей доброты и погиб в семнадцатом году. Когда Ржавый поджег конюшню, Андрей бросился в горящее здание, чтобы спасти лошадей. Животных почти всех вывел, но себя не уберег. На парня упала горящая балка, и он умер от перелома позвоночника. Его, мертвого, вытащил на улицу конь, в чьих поводьях запуталась его рука.

Для матери не было страшнее несчастья, чем это. Андрюша был ее любимцем, и когда он умер, не достигнув семнадцатилетия, княгиня чуть за ним не последовала. Но не умерла. Зато ссохлась так, что стала весить сорок три килограмма.

Ее муж погиб в Первую мировую, но она его недолго оплакивала. Ее выдали за него, сурового тридцатилетнего вояку, в семнадцать, и она никогда его не любила. А вот к своей дочке Настеньке, которой было всего полтора годика, когда погиб ее брат, мать относилась прекрасно. Возможно, обожала не так сильно, как сына, но гораздо больше, чем свою третью дочь, Лену. Этот ребенок появился на свет только потому, что княгиня боялась за свое и Настино будущее. Было начало двадцатых годов, и на аристократов велись гонения. Княгиню могли отправить в Сибирь, а Анастасию – в приют. И тогда Морозова решила завести еще одного ребенка. Авось к беременной, а впоследствии к матери-одиночке с двумя чадами отнесутся по-человечески.