Ночь опасна - Малышева Анна

— Да ты что!

— Я имею в виду — была причина. Ее же застрелили!

Но женщина с собакой настаивала на своем. Ну не верит она, что Маша была в чем-то замешана! Так не бывает, и потом, тогда они и жили бы получше. Чем мучиться с такими детьми, лучше повеситься! Она ведь живет за стеной, и если там начинают орать — все слышно через слово! Будь у Маши солидные друзья, да еще при оружии, — она бы давно оттуда уехала.

— И вообще, глупости, — резко сказала она наконец. — Если кто и хотел ее убить, то это детки.

Соседка ахнула, и они немедленно перешли на шепот. Олег больше не мог расслышать ни слова. Он бросил щетку в багажник и повернулся к женщинам. Те испуганно застыли.

— Извините, — сказал он. — Я тоже знал Машу…

И с ужасом понял, что фамилии покойной так и

не удосужился спросить. Даже отчество, без которого неловко называть женщину в таком возрасте, было ему неизвестно.

Но женщинам отчество не потребовалось. Они заинтересовались совсем другим:

— Вы с ее бывшей работы?

— Да нет. — Олег покрылся испариной. Он не знал, кем работала Маша. — Я родственник, дальний. Вот, случайно узнал…

Глаза у соседок загорелись. Его просто потрясло, как они обрадовались, услышав такие слова.

— Вы у них были? — кивнула на подъезд женщина с собакой. — Ну и что они вам сказали?

— Сказали, что ушла из дому вечером, и вот…

— Да, они всем говорят одно и то же. — Та снова оглянулась, обвела взглядом окна, будто желая убедиться, что за ней не следят. — А чего ради она ушла в такую пору?

— Вот и я так подумал, — заметил Олег. — Странно, да? И нашли ее на Чистых прудах… Сидела на лавочке, с ее-то ревматизмом.

Упоминание о ревматизме всколыхнуло женщин. Сами они об этом не задумывались, хотя про застарелую болезнь покойной тоже знали. Та, что постарше, даже лечилась с Машей у одного врача в поликлинике.

— Слушай, Галя, а в самом деле, как это получилось? — переглянулась она с соседкой. — С ума она, что ли, сошла? Что ее туда понесло?!

— Может, срочное дело? — предположил Олег.

— Она не работала, какие у нее дела.

— Ну, свидание с кем-то.

Женщины заулыбались, оглядывая его с каким-то сожалением. Олег почувствовал себя наивным мальчишкой — второй раз за этот долгий день.

— У нее? — раздельно произнесла пожилая соседка. Она тряхнула пышной копной волос, безжалостно сожженных перекисью. — Да ладно вам.

— А почему ладно? — Олег подстроился под их тон — пренебрежительно-шутливый. — Она же была симпатичной женщиной. И еще не старая.

— Все так, только она была чуть-чуть с…

Одна из женщин так резко потянула к себе собачку, что та злобно взвизгнула, другая сразу умолкла. Олег понял:

— Хотите сказать, она была странноватая, да?

— Немножко, — охотно согласились они. — Вы же сами знаете. Вы ей кто?

— Племянник. Двоюродный.

— А, дальняя родня, — с сожалением ответила ему пожилая блондинка. — Да, на квартиру вам рассчитывать нечего.

— Да я и не рассчитывал.

— А они бы и не отдали. — Та подняла глаза на верхние окна. — Да, повезло так повезло. Галя, ты говоришь, они часто с ней ругались?

— Да. Дышать не давали.

— Из-за квартиры?

— Да нет, все больше из-за денег. Ругались, что она много тратит, а они ничего за эти деньги не видят, питаются черт-те чем. Они же все хозяйство на нее взвалили! Так мало того что сын на Машу злился, но ведь эта, как ее там…

— Лика, — подсказал Олег.

— Вот-вот. Она же по дому ничего не делала. Ни в магазин, ни на кухню, ни в ЖЭК за мастером. Маша на них пахала как каторжная, а эта стерва на нее же за это орала.

— А Лика — законная жена Валеры? — вкрадчиво спросил Олег. — Я что-то так и не разобрался. Я давно у них не бывал.

Его охотно просветили, что Лика — жена гражданская. Ни в какой ЗАГС они не ходили, потому что Лику не устраивало, что в квартире живет еще и свекровь. Теперь, наверное, пойдет под венец. А что? Чего хотела, того и дождалась.

Соседки чего-то недоговаривали. По их лицам было видно — они полностью уверены, что дело не обошлось без этой парочки, но не хотят наживать неприятности — ведь родственник может запросто переметнуться на другую сторону.

— Вот оно как… — задумчиво произнес Олег. — Они давно живут?

— Он сразу после развода ее привел. Тамара уехала, эта появилась.

— Ну, с Тамаркой не сравнить! — заметила блондинка. — С ней Маша хорошо жила.

— Она бы и с этой хорошо жила — это Лика с ней плохо обращалась, — возразила женщина с собачкой. — Ну что такое творится, взяли и убили человека!

— Но ведь не они же убили! — Олег указал наверх. — Они-то были дома!

Женщины разом притихли и переглянулись.

— Могли нанять, — округлив глаза, почти шепотом предположила блондинка. — Не смотрите на меня так! Могли!

— Из-за квартиры?! Сын?!

— А, ладно! И за меньшее убивают!

— Но как же они ее туда заманили? На бульвар? Проще было это сделать дома!

— Не проще, — вмешалась женщина с собачкой. — Стены тонкие, каждый чих слышен. А выстрел?! А вдруг бы она закричала?! Вы, наверное, в хорошем доме живете, раз Так говорите! А у нас, если наверху труба лопается, сразу все пять этажей заливает. Насквозь! Вот вам и изоляция!

Олег смолчал. Версия о том, что сын мог завезти мать на Чистые пруды, усадить на лавочку и хладнокровно застрелить, казалась ему абсурдной. И прежде всего из-за выбранного места. Что может быть нелепее — сделать это в таком открытом месте? С двух сторон — проезжая часть. Машины, поздние трамваи. Иногда, даже в такое время, — прохожие. Работают ночные рестораны, часто проезжают патрульные машины. Это же центр, цивилизованный район. И такая инсценировка никакого смысла для убийцы не имела.

— Хотя я не думаю, что они ее застрелили, — неожиданно добавила Галя. — Откуда у них пистолет, в самом деле?

— Вы живете с ними стенка в стенку, так я понял? — спросил Олег. — А в тот день или вечером вы ничего не слышали? Они не ругались?

Галя покачала головой:

— Думаете, я весь день дома сижу? Я вернулась где-то в восемь, выгуляла собаку. Ну а потом ничего особенного не слышала — они включили телевизор. Он стоит прямо за стеной.

— Вот сволочи! — прокомментировала соседка. — У них же две комнаты, могли поставить телик у своей перегородки.

— Да-а, — протянула Галя. — Слушают на всю катушку, а у меня голова пухнет. Я Валерке как-то сказала, чтобы имел совесть, делал звук потише, а он на меня та-ак посмотрел! Что с ним связываться, с бирюком! Эта его белая моль тоже хороша. Как за деньгами на похороны — так она ко мне. А как телик переставить — так ей некуда — площадь не позволяет. Я ей сто раз говорила, а она хлопает глазами и молчит, как партизан.