Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие - Крамер Марина

Вот и сейчас у Георгия неприятно сосало под ложечкой, хотя на улице было малолюдно, и навстречу попадались исключительно парочки или группы подростков с коньками или ледянками в руках – либо шли на горки, либо уже возвращались с катания, раскрасневшиеся, мокрые, громогласно обсуждающие, кто как скатился и какой финт при этом вытворил. Никакой угрозы – а ощущение не проходит.

– Черт побери, – вдруг пожаловалась Марина, останавливаясь прямо посреди тротуара. – Ноет все внутри, как будто что-то случиться должно.

Сердце Георгия глухо бухнуло – такие совпадения не бывают случайными.

– Так, – решительно сказал он, крепко ухватив Марину за руку, – а идем-ка вот сюда… – и быстро втолкнул ее в дверь расположенного рядом кафе.

Коваль не сопротивлялась – ее предчувствия практически всегда оправдывались, а потому, может, стоит действительно пересидеть какое-то время здесь.

Предоставив спутнику право сделать заказ, она вынула телефон и набрала номер Хохла.

«Мог бы и оценить – я редко звоню первая после ссоры», – думала она, слушая – в который уже раз! – сообщение о том, что абонент в настоящее время недоступен. Поняв, что разговора вновь не будет, Марина вздохнула и убрала трубку в сумку.

«Обиделся не на шутку. Или… или что-то подозревает». Эта мысль поразила Марину – а ведь верно, Женька запросто мог что-то почувствовать, всегда был тонким на это дело, обладал звериным нюхом и измену угадывал безошибочно. Но даже сейчас это беспокоило Коваль значительно меньше, чем предстоящая афера.

Официант уже принес кофе, зажег небольшую свечку в центре стола. Георгий подвинул к себе чашку, рассеянно помешивал ложечкой напиток и тоже о чем-то думал. Разумеется, именно сейчас должна была позвонить Ветка – ну, а как же!

– Это я… – прошептала она в трубку, как будто Марина не знала этого без пояснений.

– Еще что-то случилось? – нетерпеливо спросила Марина, даже не поздоровавшись, – в сложившихся обстоятельствах Ветка едва ли звонила поболтать.

– Он не успокоится, пока не убьет меня, – еле слышно пробормотала Ветка.

– Это лирика все! – жестко отсекла Коваль, потянувшись к зажигалке.

Георгий сам прикурил сигарету и протянул ей. Марина благодарно посмотрела на него, затянулась дымом и продолжила:

– Давай конкретно, Ветка.

– Ночью он перестрелял всех собак во дворе и перебил стекла в сторожке охраны, пацаны еле успели на пол попадать.

– Серьезный мальчик… – процедила Марина. – Ты не хочешь все-таки в милицию?

– Ты что! – взвизгнула Виола, лишний раз подтвердив Маринины подозрения в том, что ведьма знает, откуда могло «прилететь». – Не дай бог, если накопают…

– То есть ты снова меня втемную используешь, подруга? Я ведь уже предупреждала тебя об этом, если не ошибаюсь.

– Я тебе клянусь! – снова взвизгнула Ветка. – Я бы сказала сразу, если бы только знала! Ты лучше скажи – что мне делать?!

– Ну, мне кажется, хоронить собак и вставлять стекла в твоем доме пока еще есть кому. Или охрана разбежалась уже?

– Я не об этом!

– Есть возможность вызвать «Скорую»? – серьезно спросила Марина, и Ветка растерялась:

– Зачем?

– За тем, что стекла в этих машинах белым закрашены и зашторены! – разозлилась Коваль. – И охрану твою вообще пора гнать к едрене-фене – не могут нормально прочесать округу! Что – мало народа? Не могли на обеих «лежках» посидеть?! Идиоты совсем?!

Она уже не чувствовала, что кричит, привлекая к себе внимание посетителей кафе и официантов – бестолковость Ветки в некоторых моментах раздражала так, что Марина сама была готова поехать обратно в «Парадиз» и наподдать ей как следует.

На запястье лежавшей на столе руки с сигаретой опустилась большая ладонь Георгия, и Марина вздрогнула, сбилась с тона и с мыслей, отвлеченная этим прикосновением.

– Спокойнее, – одними губами приказал Георгий, и Коваль выдохнула:

– Д-да, прости… – сама удивившись своим словам. «Удивительно, как человек, которого я знаю чуть больше суток, сумел взять надо мной такую власть?» – мелькнуло у нее. – Ветка, делай, как я сказала. Позвони Валерке Кулику – он ведь еще работает? – Услышав утвердительный ответ, Марина продолжила: – Позвони Валерке, попроси, пусть поможет тебе, пришлет машину. Собирай Лешку, бери документы и приезжай ко мне. Пиши адрес.

– Но… – начала было Ветка, и Марина снова заорала:

– Заткнись, дура! Заткнись и не возражай! Делай, что я сказала, если не хочешь еще более серьезных неприятностей! И позвони мне, когда будете выезжать.

– Д-да, я поняла, поняла… – зачастила Ветка растерянным голосом.

Марина продиктовала адрес, бросила трубку и, вырвав руку из ладони Георгия, затянулась сигаретой. Он внимательно наблюдал за выражением лица женщины и мысленно восхищался тем, как гнев и злость делают его еще более привлекательным. «Ей пошли бы черные волосы», – почему-то пришло ему в голову.

Марина пришла в себя, успокоилась немного, но, прислушавшись к ощущениям, поняла – нет, не об этом ее предупреждало шестое чувство, не о Веткином звонке. Будет еще что-то…

– Жора, расскажи мне что-нибудь, – попросила она вдруг, чтобы нарушить молчание и заодно отвлечь себя от неприятных мыслей.

– И что же рассказать? – улыбнулся он, снова взяв ее руку в свою. – Почему у тебя постоянно холодные пальцы?

– Несколько лет назад была раздроблена кисть, с тех пор кровообращение нарушилось, видимо, собирали пальцы по кускам буквально, – отозвалась она.

Георгий поднес руку к губам, начал дышать, согревая.

– У тебя красивые руки, Ксения. Ты никогда музыке не училась?

– Нет. У меня вообще по части талантов большой дефицит, – улыбнулась Марина. – А что насчет тебя?

Георгий улыбнулся, поцеловал кончики ее пальцев.

– А я, представь, на саксофоне играю. Папа у меня в свое время был довольно успешным музыкантом, настоял, чтобы я учился. Но особых данных не оказалось – понимаешь ведь, природа отдохнула, так сказать, – он засмеялся, чуть откинув голову назад, и Марина ощутила вдруг желание прикоснуться губами к его шее. – Но в память о папе я иной раз достаю саксофон и играю его любимые вещи.

– А что случилось с твоим отцом?

– Он погиб при восхождении. Я был с ним и ничем не смог помочь, – просто ответил Георгий.

– Прости…

– Ну, что ты. Я уже большой мальчик, – усмехнулся он печально. – Это произошло семь лет назад, у меня было время свыкнуться с этой мыслью. Папа меня практически один воспитывал. Я ведь «ошибка молодости».

– Как это?

– А вот так, – Георгий отхлебнул остывший уже кофе и, поморщившись, махнул официанту, подзывая его.

Парень подскочил мгновенно, выслушал новый заказ и удалился, а Георгий, помолчав, продолжил:

– Вот так уж вышло. Папа был на гастролях в небольшом городке, познакомился с мамой – она работала в местном театре костюмером. Одна ночь, случайность – и назвали эту случайность Жорой.

Марина похолодела внутри – эта история очень напомнила ей собственную. Ее отец точно так же закрутил мимолетный роман с официанткой, и ту «случайность» назвали Мариной.

– А потом? – спросила она, снедаемая любопытством и желанием сравнить, насколько их истории похожи.

– А потом мама начала выпивать. Сперва просто выпивать, потом крепко пить. И тогда моя бабушка – ее мать – поехала в Ленинград и нашла отца. Тот был женат, дочь у него росла. Но он решил, что меня нужно забрать, приехал и забрал, а через год мама умерла, отравившись суррогатом.

Коваль сжала виски пальцами. У истории Георгия конец был куда более счастливым. Ее отец увидел свою дочь только через тридцать лет, когда Марина Коваль уже состоялась как человек и возглавляла крупную преступную группу в своем городе. Он не захотел думать о ней, маленькой, хотя знал о существовании и даже как-то приходил взглянуть. Но вот рискнуть благополучием своей семьи не захотел.

– А потом моя мачеха не выдержала, забрала Нельку и уехала в Москву, – продолжал Георгий, не заметив, как помрачнело лицо Марины. – А мы с папой остались в Ленинграде.

– Что – он даже не попытался вернуть жену?

– Почему? Попытался. Но она не смогла перебороть в себе ревность. И я ее не сужу, кстати. А с Нелькой у нас прекрасные отношения, мы часто встречаемся, я детей ее очень люблю. Когда папа погиб, они обе прилетали на похороны, и мы с мачехой нормально общались, хотя, разумеется, теплыми эти отношения не назовешь.

Георгий принял из рук официанта новую чашку кофе, поблагодарил и поставил ее перед Мариной:

– Пей, а то твой остыл совсем.

– Спасибо, – она сделала глоток и снова вернулась к заинтересовавшей ее теме: – Скажи, а ты простил отца за то, что он тебя не сразу к себе забрал?

Георгий какое-то время раздумывал, щелкая зажигалкой и глядя на пламя.

– Ты знаешь, я на него и не злился. Мне просто было важно знать, что он у меня есть.