Мулатка в белом шоколаде - Калинина Дарья Александровна

— Где и когда? — спросила Кира.

— Можете подъехать ко мне? — слегка сдавленным голосом произнесла Жанна. — Понимаю, вам это может быть не очень удобно. Но, видите ли, получилось так, что я временно нетранспортабельна.

— Конечно! Мы к вам приедем! — горячо воскликнула Кира, недоумевая про себя, что подразумевает под словом «нетранспортабельна» сама Жанна.

Тем не менее через два часа подруги уже стояли возле миленького небольшого домика, расположенного в Выборгском направлении в зеленом садоводстве вокруг широко разлившегося озера.

— И что это может значить? — спросила Леся, когда стало ясно, что калитку им открывать никто не торопится.

— Не знаю, — пожала плечами Кира. — Адрес правильный. Зайдем?

Но не успели подруги откинуть крючок на запоре калитки и войти во двор, как на них с оглушающим лаем кинулось лохматое рыжее чудовище неопределенной породы.

— Ай! — завопила Леся и одним махом взлетела на высокий забор.

Кира, которая боялась злых собак ничуть не меньше подруги, так быстро сориентироваться в ситуации не успела. И теперь просто замерла, прикрыв глаза, уверенная, что пришел ее последний час. Сейчас огромные слюнявые клыки раздерут ее нежное горло. А потом этот монстр сожрет ее целиком вместе с потрохами и новенькими босоножками от Гуччи. Последних было особенно жалко. Ведь стоили они целое состояние. Хотя кожи на них пошло совсем ничего. И жуткой твари их хватило бы на один укус.

Но, к удивлению Киры, время шло, а ничего ужасного ни с ней, ни с ее босоножками не происходило. Тогда Кира решилась приоткрыть один глаз. Совсем чуточку. Но это помогло. Она увидела, что жуткий монстр оказался беспородным дворнягой гигантских размеров. Сейчас барбос сидел на земле в двух шагах от Киры. На его морде застыло кретинское выражение полнейшего счастья, а хвост барабанил по земле с такой силой, что пыль стояла столбом.

— Песик! — придав голосу максимум теплоты и доброжелательности, произнесла Кира. — Хороший песик! А где твои хозяева?

Пес обернулся в сторону дома и отрывисто гавкнул. Кира могла бы поклясться, что он ей отвечает.

— А нам можно туда пройти? — спросила она у пса.

Тот не возражал. Он даже поднялся с земли. И затрусил впереди Киры, словно показывая ей дорогу.

— Слезай! — вполголоса велела Кира подруге, которая все еще висела на заборе.

— Не слезу!

— Не идиотничай! Этот пес добрейшей души создание. Он тебя не тронет.

— Не хочу рисковать!

— Слезай, а то я тебя силой стащу!

Кира выглядела достаточно решительно, чтобы выполнить свою угрозу. И Леся осторожно спустилась вниз.

— Только ради тебя, — предупредила она подругу. — И если со мной что-нибудь случится, если я подвергнусь нападению дикого зверя, ты будешь в ответе!

Но пес радостно приветствовал появление Леси. Похоже, стоило девушкам оказаться на его территории, как они из чужаков моментально перешли в ранг почетных гостей. Во всяком случае, пес вел себя именно так. И подруги двинулись в сторону домика, полностью скрытого за разросшимися деревьями старого сада. Они миновали цветник, засаженный одними бархатцами — зато всевозможных оттенков и сортов. От нежно-лимонных до густо-коричневых. И это создавало чудесный цветочный ансамбль.

Войдя в дом, подруги снова растерялись. Куда идти? Но внезапно откуда-то донесся женский голос:

— Я тут! Патрик, надеюсь, вас не испугал?

Догадавшись, что она имеет в виду собаку, Кира откликнулась:

— Что вы! Он просто чудо!

— Не чудо, а сумасшедшее чудовище! — засмеялся голос. — Но он ни разу еще никого не укусил. Поэтому мы не наказываем его, когда он выбегает из дома в сад. Так вы идете?

Подруги пошли на этот голос. И оказались в небольшой комнате. Скорей, это была даже не комната, а больничная палата. У стены стояла специальная высокая кровать. И на ней лежала немолодая женщина. Одна нога ее была поднята к потолку и зафиксирована в специальном устройстве.

— Добрый день, — произнесла женщина. — Хотя нет, никакой он не добрый.

— Вы Жанна Альбертовна? — догадалась Кира.

Так вот что имела в виду сестра Петеросяна, говоря, что она нетранспортабельна! Да уж, с таким сооружением точно не побегаешь.

— Что это с вами случилось? — спросила Леся.

— Ничего особенного, — отмахнулась женщина. — Перелом со смещением. Кости неудачно срослись. Приходится теперь вот лежать в этой штуковине!

Подруги внимательно посмотрели на больную. Похоже, она лежала тут не первый день. Гипс не производил впечатления недавно наложенного. Верхние бинты уже утратили свою стерильную белоснежность. На них были какие-то пятна и даже подтеки, как от пролитого чая или варенья.

— И давно это с вами?

— Уже третий месяц мыкаюсь, — с тяжелым вздохом произнесла женщина. — И даже не знаю, когда смогу снова нормально ходить.

Услышав ее ответ, девушки обменялись выразительными взглядами. Не могла ведь Жанна Альбертовна явиться на свадьбу брата с такой хреновиной? Если бы речь шла просто о гипсе, можно было бы предположить, что нога у женщины давно срослась. И она просто дурит голову врачам и окружающим. А сама время от времени, по мере необходимости, снимает с себя гипс, убивает насоливших ей родственников, а потом нацепляет гипс обратно. И имеет, таким образом, отличное алиби.

Но если бы речь шла только о гипсе. Выпутаться из данной конструкции, к которой она была прицеплена, собственными силами Жанна Альбертовна никак не могла. Все эти ремни были надежно зафиксированы и держали ее не хуже кандалов. Следовательно, Жанна Альбертовна не была и на свадьбе своего брата. И убить его тоже никак не могла.

— Нет, я не ходила к нему на свадьбу, — подтвердила Жанна Альбертовна то, что подруги поняли уже сами. — И муж не ходил. Мы получили от Эдуарда приглашение, но не пошли.

Подруги были в растерянности. Похоже, женщина говорила правду. Но с кем же тогда беседовал в павильоне за несколько минут до своей смерти Петеросян? Та женщина называла его братом. Или Малика все им наврала? А они доверчиво приняли ее вранье за чистую монету?

— Скажите, — обратилась Кира к Жанне Альбертовне. — А у Эдуарда была еще сестра?

— Родная? Нет! Нас в семье у родителей было трое. Я и два моих брата.

Подруги приуныли. Похоже, они сваляли дурака, поверив этой прохиндейке Малике.

— А в чем дело? — спросила у них Жанна Альбертовна. — Почему вы спрашиваете? Это имеет отношение к смерти Эдуарда?

— Вы уже знаете?

— Разумеется, — кивнула женщина. — Мне еще вчера утром звонил следователь. Мое имя было в списке приглашенных. И он хотел узнать, что я могу сказать по поводу убийства Эдика.

— И что вы сказали?

— То же, что и вам. Хотя когда он приехал ко мне, то мне даже и говорить ничего не пришлось. Он все сам увидел. И только потребовал у меня в качестве письменного доказательства копию моей медицинской карты и фамилию врача, который меня наблюдает.

И, помедлив, Жанна Альбертовна добавила:

— Следователь уехал буквально за полчаса до вашего появления.

Хоть в чем-то подругам повезло! Страшно себе даже представить, как разбушевался бы Каверза, столкнись он с подругами нос к носу в этом доме. После этого даже прием, оказанный им Патриком, мог показаться теплым и душевным.

— Хотя странно, если следствие признало убийцей Катю, то почему Каверза наведывался еще и сюда? — прошептала на ухо подруге Леся.

— Наверное, он сам в это не верит.

— Молодец, что не сдается.

Сами подруги тоже не хотели сдаваться.

— Понимаете, — произнесла Кира, обращаясь к больной. — Есть свидетель, верней, свидетельница, которая уверяет, что за несколько минут до смерти ваш брат разговаривал с женщиной, которая называла его своим братом.

— Вы же видите, это не могла быть я! — раздраженно произнесла Жанна Альбертовна и с досадой стукнула по своему гипсу. — Может, я бы и хотела ею быть, учитывая, сколько горя мой брат принес всей нашей семье и родителям, но не могла!

— Мы понимаем. Но, может, кто-то другой?.. Вы свое приглашение сохранили?

Жанна Альбертовна небрежно кивнула в сторону небольшого бюро. На нем стоял новенький ноутбук с тускло-серебристой крышкой. Лежали какие-то диски, визитки, исписанные листы бумаги с неровными строчками и многочисленными помарками и прочие рабочие мелочи.

— Я его прочитала и бросила туда! — произнесла она. — Оно должно быть там.

И женщина принялась ворошить бумажки на столешнице. По мере того как время шло, а приглашение не находилось, лицо женщины приобретало все более и более недоуменное выражение.

— Ничего не понимаю, — произнесла она. — Оно было тут! Я точно помню, как швырнула его сюда. Может быть, упало на пол?

Подруги не поленились и обшарили пол, стоя на коленях. Ничего! Только немного пыли. И пара бумажек, не имеющих никакого отношения к их делу. Тем не менее Жанна Альбертовна, когда они подали ей одну из бумажек, здорово обрадовалась.