Зачем тебе алиби… - Малышева Анна

Анжелика сердобольно слушала, следила за его лицом. Оно стало совсем мальчишеским, обиженным и злым, Саша рассказывал горячо, взахлеб, без рисовки и цинизма.

— Короче, когда он нам купил ту жалкую халупку, мы с радостью ушли. Все равно нам вдвоем лучше! И тут обнаружилось — мама больна. Причем давно, она скрывала. Я с ума чуть не сошел. Ну, он опять денег давал, на маму, а у меня что-то все неудачи. Знаешь, он деньги давал, чтобы его посторонние не осуждали. Если бы не боялся, что про него нехорошее скажут…

— Да, — она осторожно кивнула. — А разве рак можно заработать от нервов?

— Вполне, — отрезал он. — Знаешь, я удивлялся — как ты с ним живешь?! Оказывается, нормально жили, он тебя не трогал, даже баловал… Ну, ты красивая, молодая, он тебя сам выбрал. Это не наша мама, конечно…

— Ты так говоришь, будто он меня купил… — обиделась она.

— А что — нет?

— Нет! — Она помахала перед его лицом руками, демонстрируя кольца — забыла их снять, когда легла спать. — Ради этого, думаешь? Это для меня стекляшки! Или ради тряпок что ли?

— Откуда я знаю, ради чего?

— Твоя Лена ради чего за тебя пошла?

— Лена? — Он вдруг испуганно хлопнул своими короткими ресницами, вышло по-детски — почти смешно. — Я про нее забыл, она проснулась…

— Позвони, передай привет, — крикнула она ему в спину, когда он побежал звонить.

Саша вернулся невеселый, сказал, что Лена в депрессии, ей все равно, где он, она не ела и спала мало. Попрощался и сказал, что поймает машину.

Анжелика осталась сидеть за столом, глядя в одну точку и крутя на пальцах бриллиантовые кольца.

Она, конечно, обольщалась, думая, что удастся все сохранить в тайне от мамы. Мама объявилась сама — позвонила, по традиции, в конце недели, чтобы узнать, как идут дела у дочки и зятя, и пришлось все рассказать. С выдачей тела Игоря тоже почему-то затянулось — этим занимался Саша, Анжелика опустила руки и только названивала ему с просьбами поскорее закончить с этим делом. В результате утро похорон она встретила зареванная, усталая, измученная нравоучениями и расспросами матери.

— Черный платочек нужен… — Мать рылась в шкафу, Анжелика безучастно курила у окна, время от времени поглядывая вниз — нет ли девочки с классиками? Но девочки не было, зато у подъезда клубились бабки — прознали про похороны и, наверное, с удовольствием бы зашли, но их никто не звал.

— Где черный платок? — почти рыдала мать, переворачивая содержимое всех полок.

— А разве он был? — отозвалась Анжелика.

— Заранее надо было позаботиться, — мать вытащила из шкафа какой-то серебристый легкий свитерок, посмотрела на него и вдруг завыла:

— Игоречек, что же это…

— Да хватит! — сорвалась Анжелика. — Никому твои рыдания не нужны! Помолчи в конце концов!

Мать так и остолбенела со свитерком в руках, а дочь хлопнула дверью. В большой комнате стоял гроб с телом Игоря, туда она даже не заглянула.

Прошла на кухню, там шептались Саша с Леной.

Лена за эти дни постарела лет на пять — похудела, отчего резко обозначились морщинки у глаз и возле губ, была плохо причесана, совсем не накрашена, черный костюм сидел на ней скверно. Саша вырядился в черную водолазку и держался спокойно.

— Все, не могу! — Анжелика рухнула на стул, схватила себя за волосы, слегка подергала их на висках. — Она меня доводит второй день! И еще хочет остаться тут жить после похорон!

— Спокойнее, — посоветовал Саша. — Она твоя мать.

— Ну и что?!

Лена выглядела пристойней всех — скорбная, сдержанная, молчаливая. На кухню бочком протиснулась мать, прошептала:

— Я там тряпочку нашла, из нее можно платочек выкроить…

— Ну и выкрои! — рявкнула дочь, отворачиваясь и хватая сигареты. — С ума сойти, кому нужен платочек?! Соседкам, что ли?!

— Ну, успокойся… — У матери дрожали губы, она совсем растерялась. — Все у тебя как-то не по-людски… Все я одна должна делать…

— Ничего ты не должна!

— Зинаида Сергеевна, вы на нее не обращайте внимания, — Саша миротворчески улыбнулся. — Она переживает. Давайте лучше сообразим, где еще стол для поминок взять. Этот в комнату притащим, раз, в комнате еще есть, два, у Юры возьму, три…

На двадцать человек — хватит?

— За глаза… — успокоилась та. — Это сослуживцы Игоря придут?

— Ну да, рассчитываем человек на десять, да мы еще, и на всякий случай еще несколько лишних приборов поставим, мало ли что…

— А папа ваш будет? — спросила она.

Анжелика с удивлением поняла, что даже не поинтересовалась, дошла ли до отца братьев весть о смерти старшего сына. Отец Игоря и Саши — это было существо такое же абстрактное, как и ее собственный отец. О нем почти не говорили, его никогда не видели, его как будто вообще не было. И все же он где-то был. Саша ответил сдержанно:

— Вряд ли.

— А почему? — не отставала мать.

— Сообщил я ему, но он работает.

— Но сын ведь умер!

— Ну, не знаю. Посуды у нас хватит? Лика! К тебе обращаюсь! — дернул ее Саша.

— Хватит, — механически ответила она. — Слушай, а как ваш отец отнесся к…

— Удивился, — ответил Саша почти с издевкой, благо Зинаида Сергеевна уже исчезла. — А может, обрадовался, откуда я знаю.

— Ты что несешь, — Лена наконец открыла рот. — Идиот!

— Немая заговорила! — Саша скорчил ей рожу. — Хватит разводить вселенскую скорбь! Я .устал от тебя, поняла — устал! Все эти дни ты меня достаешь своими истериками!

— Идиот, — повторила она. — И хам к тому же.

— Дура набитая!

Анжелика испуганно схватила его за рукав:

— Тише! Оба вы с ума сошли! Нельзя другого места найти?! Все слышно!

— Если я переживу этот день, — тихо сказала Лена, поднимаясь со стула и застегивая пиджак, — лягу в психушку подлечиться. Вы оба сумасшедшие.

— Ни хрена себе логика! — фыркнул Саша.

— Да, вы сумасшедшие! — упрямо повторила она. — Ты в особенности. Сумасшедшие или звери!

— Следи за словами! Ты забываешь, что ни я, ни ты, ни она этого не делали!

— Но вы радуетесь, верно?

— О, безумно радуемся! Особенно вот Лика, — он показал на нее. — Опросили весь дом, и никто не подтвердил ее алиби. Все ослепли в тот вечер! Мы просто безумно рады этому!

— И ты ведь тоже пошла на это, когда мы тебе предложили… — возмущенно вмешалась Анжелика. — Сразу согласилась!

— Я не понимала, на что шла. — Лена держалась за спинку стула, будто боялась упасть. — А теперь в доме пахнет трупом.

— Ничем не пахнет, он лежал в морозилке, — отрезал Саша и вдруг бросился поддерживать жену, у которой подкосились колени:

— Ленка!

Ленка! О, чтоб тебя… Опять истерика…