Зачем тебе алиби… - Малышева Анна

— Отец Игоря?

— Игоря и Саши. Для меня это был отец Саши, потому что с Игорем я никогда не общался. Он ведь уже учился в институте. А я был так, никто. Хотя уже рисовал, но еще не думал, что стану художником. Мать сказала, что я им стану, но я теперь понимаю, что хорошим художником не стану никогда. И все же я любил рисовать.

Он наконец растерзал сигарету и тут же взял новую.

— Дядя Иван вспоминал со мной Сашу. Читал мне его письма, а мне Саша не писал. Он вообще писать письма не очень-то умел, а тут еще я от армии отмазался. Наверное, он меня даже чуточку презирал. А тетя Аня любила, когда я к ним приходил. Я тут часто бывал. Еще и потому, что дома мне тогда не нравилось. Там часто бывали скандалы, по всяким мелочам, а я этого просто не выношу. Ну, вот потому я и познакомился с Машей. Нас представили, но мы никогда с ней толком не разговаривали.

Ни разу. И зачем ей было со мной говорить? Я же ей не нравился, был еще совсем мальчишка. А ей было двадцать три года, и она была влюблена в твоего Игоря.

Последние слова он произнес с таким презрением, что Анжелика возмутилась:

— Почему это в моего? Такой же он мой, как и твой, а еще больше Машин.

— Ладно, помолчи, — неожиданно резко ответил Юра и продолжал:

— Они собирались пожениться. А я… Ну, что тебе сказать? Не то чтобы я влюбился в нее, но…

— Но влюбился, — закончила за него фразу Анжелика. — Я сразу увидела, в чем дело, когда вы тут встретились. А она на тебя никакого внимания не обращала?

— Никакого, — Юра нехотя усмехнулся, как бы давая понять, что сейчас это уже не имеет значения. — Я ее тогда нарисовал. Сперва по памяти, потому что не решался попросить позировать, да и рисовал я плохо. Потом показал ей рисунок, и она долго смеялась, сказала, что нос у нее вовсе не такой. И еще сказала, что если я хочу сделать ей портрет на память, то она согласна посидеть передо мной часика два. Тогда-то я ее и нарисовал, и получилось, знаешь… Мать увидела портрет и заявила, что я могу поступать в Строгановское училище. Отец был против, он не находил у меня особого таланта. Потом уже они сошлись на ВГИКе, но и это было трудно для меня. Поступал по блату, если честно… Позор сплошной. Короче, все это не имеет значения.

— А как твоя курсовая? — припомнила Анжелика. — Сделал?

— Да. А те рисунки так и пропали. Ну, вот и все, собственно, что я хотел рассказать. Маша пропала, я даже не успел отдать ей портрет. Потом пропал и дядя Иван. Спрашивать о них было бесполезно — Игорь и тетя Аня на вопросы не отвечали. Теперь-то я понял почему, Маша мне все рассказала, когда я ее провожал… Саша тогда вернулся из армии совсем в другую семью. Со мной он тоже больше не общался. Не потому, что я не хотел, нет, он сам не очень-то ко мне тянулся. Никто о Маше не говорил.

Что случилось и где она — я не знал. Ничего не знал, пока мать мне не сказала, что Маша тут была.

— Третьего мая?

— Третьего мая.

— Почему же она сама мне не рассказала об этом?

— Потому что она не любит женщин.

— А мужчин любит?

— Да ну тебя. Я же сказал — про Игоря сам придумал. Она бы меня взгрела, если бы узнала… Не говори ей.

— Не собираюсь, но все же, зачем она натравила тебя на меня?

— Да ни за чем. Когда она узнала, что Игорь мертв, то заявила, что его убила Маша. И что Машу явно никто не видал, кроме нее, и что если она не даст показания, то Машу никогда не заподозрят. И велела мне идти к тебе и описать Машу, как совершенно незнакомую женщину, чтобы ты уже сама соображала, как быть. А потом появилась кассета.

За руку меня никто поймать не мог, но я все же боялся, когда врал, что не знаю Машу… И думал, что удастся это скрыть.

— Все выдала ваша встреча у меня, — торжественно кивнула Анжелика.

— Нет. Выдал ее портрет. Сегодня у нас был кто-то из милиции и случайно увидел этот портрет. А мыто с мамой говорили в один голос, что Машу не знали и не видели. Сейчас нас опять вызовут и будут допрашивать. Боюсь, что придется все рассказать.

— О господи! Да чего бояться? Зачем все это было нужно? Почему вам было сразу не сказать, что видели ее и двенадцать лет назад, и третьего мая?

Все честь по чести?

— Мать не хотела.

— Да почему?

— Она Машу не выносила. У них была какая-то стычка… Еще тогда, давно, здесь. Мать зашла к тете Ане, увидела Машу и вдруг стала давать советы, что сперва ей нужно закончить институт и заработать себе на квартиру, а потом уж стеснять бедную московскую семью. Тетя Аня сказала, чтобы мама замолчала. А Маша ответила, что она же не претендует на ее сыночка. То есть на меня. Мама обозвала ее как-то, не говорит мне теперь как, и ушла. Она была просто в ярости, я помню, как она говорила отцу, что таких наглых девиц вообще нельзя пускать в Москву! Понимаешь, если бы мама сейчас стала давать против Маши показания, и оказалось бы, что между ними имела место та стычка, ей могли бы не поверить. Решили бы, что она оговаривает Машу нарочно.

— Какая чепуха!

— Но мать так решила, и попробуй ее сломить.

Из-за этого она и велела мне сказать, что это я сам видел Машу вечером третьего мая. А она будто бы ее не видела.

— Ну, а почему же ты говоришь, что погубил Машу? Она просто расскажет следователю все, как есть, и ее не тронут.

— Это после всей этой дикой истории не тронут?! Она будет подозреваемая номер один. Тем более… — Юра замялся. — Тем более что у нее нет алиби на вечер и ночь четвертого мая. Как раз на то время, когда погиб Игорь. Маша очень этим встревожена.

Анжелика никак не прокомментировала это заявление. Юра продолжал:

— И еще она просила тебе передать, чтобы ты ей верила. Если ты ей не поверишь, сказала она, все пропало. Она сказала, что ты знаешь, о чем идет речь. О чем-то невероятном, о чем Маша тебе рассказывала. Ты поняла, о чем?

— Да, — кивнула Анжелика. — Ну, с этим покончили. А что с кубком? Если твоя мать не была его любовницей, зачем притащила ему кубок?

Юра как-то поник и ответил не сразу. А когда он заговорил, голос у него был низкий, какой-то простуженный:

— Мать пришла не затем, чтобы подарить ему кубок. Она хотела его оценить. Она ему как-то сказала, что у нее есть такая вещь, и Игорь очень заинтересовался. Просил показать. И вот она кубок принесла, а Игорь сказал, чтобы она его оставила — он проконсультируется у специалиста, сколько это может стоить. Мать, наверное, даже не собиралась его продавать. Просто ее заело на том, чтобы узнать цену. Ну, она и оставила кубок. А дальше все было, как я рассказывал. Я пришел домой, увидел, что кубка нет, узнал, куда она его дела, разорался…

— Ты разорался на нее?! — поразилась она. — Не вздумай опять врать! Нет, ты действительно это сделал?!