Игры с темным прошлым - Данилова Анна

Ольге от услышанного стало не по себе. Надо же, как просто и в то же время как все сложно! Ведь это же надо было подобрать девушку, похожую на его сестру, найти одежду, которую она носила…

– Да, – согласилась Надя. – Это все не так-то просто. Для начала работы необходима определенная сумма, и немалая, чтобы пригласить в свой штат опытного гримера, фотографа, психолога… Трех человек, которые будут посвящены в это дело. Остальные же статисты должны просто-напросто выполнять какие-то действия, поручения и ни о чем не спрашивать. Это потом уже, когда появятся настоящие деньги, можно закупать специальную аппаратуру, подслушивающие устройства, а заодно оплачивать профессиональный труд телефонисток, служащих аэропортов и железной дороги, врачей, хирургов, не говоря уже о подкупе работников милиции и прокуратуры…

– А клиентура?

– Ты не поверишь, но это, как сказала моя знакомая, оказалось самым простым… Люди каким-то непостижимым образом выходят на эту женщину и заказывают ей своих родственников, близких, а то и конкурентов… Причем платят хорошие деньги.

– И ты решила украсть, как ты выразилась, у нее эту идею?

– Решила. И даже деньги нашла. Заняла. Под большие проценты… Но за два месяца расплатилась… Ты и представить себе не можешь, Оля, с какими только людьми мне не пришлось иметь дела. И как же много ненависти в людях! Они кажутся себе такими чистыми, невинными, прямо-таки ангелами, ведь они просят не убить мужа или жену, а просто пощекотать им нервы, вывести их из равновесия…

– И у тебя получалось… свести кого-нибудь с ума?

– Это оказалось проще, чем я думала. Я выводила на сцену, грубо говоря, каких-то людей, загримированных под умерших, учила их, как себя вести, что говорить, и через некоторое время моя жертва становилась неузнаваемая… Знаешь, чаще всего до самоубийства или смерти, да даже и до безумия, дело не доходило, просто человек оказывался настолько слабым, уязвимым, что он под нажимом моего заказчика подписывал необходимые бумаги: дарил собственность, отказывался от ребенка… Вот, собственно, и весь мой безобидный бизнес.

«Ты – чудовище», – хотелось крикнуть Ольге, но язык не повиновался ей, и в этом уютном ресторане, под водочку, рассказанные Надей кошмары приобретали какую-то гротескную форму. И чем больше было выпито, тем светлее становился образ сидящей перед ней сытой и холеной молодой женщины, нисколько не похожей на ту Надю, с которой она познакомилась в больнице…

Надя предложила ей поработать у нее, сказала, что работа легкая (за каждый выход она будет получать от трехсот до пятисот долларов) и что Ольга сможет отказаться от нее в любое время без каких бы то ни было обязательств и тем более последствий. Будь Оля помоложе или же посоветуйся она с Машкой, может, ничего и не было бы, она отказалась бы от этой дурно пахнувшей авантюры, но уж слишком велико оказалось искушение заработать легкие деньги. В сущности, что такого ей предлагалось сделать? Пройтись под окнами некоего господина туда-сюда, сказать ему какие-то слова («Ты уверен, что сделал правильно, папа? Ты ни о чем не жалеешь?» А этот папа двадцатью годами раньше женился на однокласснице своей дочери, чем спровоцировал самоубийство своего единственного ребенка.)

Фразы или целые монологи для «спектаклей» составлялись опытным психологом с внешностью школьницы, над лицом работала пожилая и циничная гримерша, дымившая, как паровоз, одежду же подбирала, как Надя ее называла, «кастелянша» (неразговорчивая и неприятная внешне тетка с тремя подбородками и больными коричневыми опухшими рожистыми ногами), основное время работавшая костюмершей в театре…

И так получалось, что Надины жертвы словно расплачивались за какие-то свои грехи, а то и преступления. Хотя, если разобраться, то у кого их нет? В любом случае, главным в этом деле, как учила Надя, была работа над собой: у Оли, равно как и у ее коллег, выполнявших эти специфические задания или же просто помогавших основным участникам действа, полностью должно отсутствовать чувство вины.

– Оно разъедает, как кислота, – поучала Надя, стараясь не смотреть Ольге в глаза, отчего создавалось впечатление, будто она обращалась не столько к ней, сколько к себе.

Приходилось над этим работать, чтобы не думать о последствиях…

…Оля закрыла кастрюлю с борщом крышкой, сделала маленький огонь и оставила томиться на плите. Больше всего ей сейчас хотелось позвонить Наде и рассказать о том, как бестолково она провела сегодняшний день, спросить прямо в лоб, полагается ли ей гонорар, ведь она не виновата в том, что ей не открыли дверь… Но потом, сочтя этот вопрос глупым (работу-то она не выполнила!), пришла к выводу, что это даже хорошо, что на сегодняшний вечер она лишена возможности кому-либо звонить, иначе своим звонком призналась бы в своей алчности и неблагодарности.