Игры с темным прошлым - Данилова Анна

– Вы должны разогнать весь свой штат… к чертовой матери! Разве вы не понимаете, что ваша встреча с Машей не случайна, что это знак… Вы должны сделать все от вас зависящее, чтобы и Надя прекратила свою деятельность…

– Но это ее выбор…

– Значит, вы так ничего и не поняли…

– Но я не могу ее заставить…

– Можете… Вашими же средствами… Я даю вам на раздумье один день. С вашими мозгами вы придумаете, как это сделать…

– Мама? – В кухню заглянула Маша. – О чем это вы здесь говорите?

– Да ни о чем, я вот пришла за салатом… Господи, я так рада видеть всех вас…

Когда она ушла, Маша оказалась в объятиях Игоря.

– Ну же, рассказывай, как там все прошло, ты кого-нибудь видел, говорил?

– Да, – шептал он ей прямо в ухо. – Заказчица – Татьяна Плыс, известная журналистка, ведет шоу на телевидении…

– Знаю… видела…

– Это ее дочь преследовала меня…

– Ты хочешь сказать – влюблена.

– Да. Но с ней обещали поговорить…

– А ты не хочешь встретиться с этой самой… Плыс?

– Я подумаю об этом…

– Игорь, какой хороший сегодня день… Как ты находишь мою маму, а? Красавица, ничего не скажешь… Замуж выходит за Германа… Он твой ровесник, между прочим. Знаешь, мама сказала мне, что отец изменял ей, бегал к соседке, представляешь? Денег маме не давал, грубил ей и даже, стыдно сказать, бил… Это чудо какое-то, что она встретила Германа, который влюбился в нее без памяти… Она живет у него здесь, в Москве, в роскошной квартире… Правда, его по работе переводят в Питер, они уезжают… Теперь мне хотя бы понятно, почему она так редко приезжала к нам: у нее было постоянно разбито лицо, все в синяках… И она нам никогда не жаловалась, представляешь? Не ожидала от отца такого… Хотя они никогда с мамой не ладили… Он выпивал… ну что, давай всю эту красоту посыплем зеленью и отнесем на стол… Игорь, почему у тебя такие грустные глаза?

– Я так рад, что ты нашлась… – И он снова сгреб ее в свои объятия.

25

Она знала, ждала, чувствовала, что рано или поздно произойдет нечто такое, что остановит ее, проваливающуюся по самое горло в черную зловонную жижу, наполненную мертвецами, и она станет захлебываться, задыхаться, и никто, ни один человек в этом мире не протянет ей руку помощи.

…Надя сидела в просторном, залитом неожиданно ярким декабрьским солнцем кабинете и кусала губы. Иногда ей казалось, что она прокусила кожу до крови, до солоноватого железистого привкуса, и тогда тихонько скулила… Опухоль пробудилась вулканом, наполнилась туго кровью и теперь пульсировала где-то внизу живота, доброе качество перешло в зло-качество, и внутри тела потянулись в разные стороны плотные нити, узлы с клочками волос и маленькими уродливыми зубками… Как-то ночью, когда ее мучила бессонница, она лениво переключала каналы, и вдруг пальцы ее словно онемели, замерли: на экране появилось нечто невообразимое, беловатое, с волосами и зубами… «Больным мы, как правило, не показываем то, что удалили из тела, как видите, это слишком страшно…» И далее следовало густо пересыпанное медицинскими терминами объяснение этому странному внешнему виду рака, этой смертоносной болезни… И теперь этот монстр жил в ней и развивался, поражая все внутренности и обещая скорую смерть. Тогда что она делает здесь, в этом кабинете профессора онкологии, на что надеется? Ведь он же ясно сказал, что никакая операция уже не поможет, что ей осталось жить несколько месяцев…

Узнав о том, что она тяжело больна и что ей осталось жить так мало, все потеряло смысл… Надя заперлась в своей квартире и отключила все телефоны.

Не хотелось никого ни слышать, ни видеть. Ледяной пот выступал всякий раз, когда она представляла себя умершей, погребенной… И не было никого, кто смог бы утешить ее, прижать к себе, поцеловать, согреть хотя бы перед смертью… Счета в банках, роскошные наряды, брильянты в бархатных футлярах, драгоценные духи, запасы хороших французских вин в кладовке, сейф, набитый документами на недвижимость… Кому все это теперь достанется? У нее в последнее время не было даже любовника: ей постоянно казалось, что ее хотят обмануть. Так, как обманывала она… Ведь это стало в последнее время ее профессией…

…Услышав шаги за дверью, она вся сжалась. Один процент из ста, что этот молодой и цветущий профессор, гинеколог-онколог, скажет ей сейчас нечто такое, что может поднять ее дух… Иначе зачем бы он пригласил ее сюда, в это мрачное, несмотря на льющееся в окна солнце, убойное операционное отделение?