Человек наизнанку - Варгас Фред

— А как же полицейские? Что, если они узнают?

— Ты думаешь, они знают, что с ней делать?

— Ты рассуждаешь, как Сюзанна.

— Я же тебе говорил. Из-за нее у меня мозги кипят.

— Кажется, они у тебя совсем сварились. Положи карту на место.

— Камилла, ты же сама собиралась защищать Массара. Для него будет лучше, если я унесу карту. Дома Камилла открыла настежь ставни, и Лоуренс разложил карту Франции на деревянном столе.

— Она воняет, эта карта, — заявил он, поморщившись.

— Она вовсе не воняет, — попыталась урезонить его Камилла.

— От нее мерзко воняет жиром. Не знаю, что у вас, французов, с носами, если вас не смущают такие запахи.

— Наши носы сформировались в течение двух тысяч лет нашей истории, и все это время вокруг плавали запахи жира. А вы, канадцы, слишком молоды, вам этого не понять.

— Наверное, так и есть, — согласился Лоуренс. — Наверное, потому-то старые нации все время так воняют. Вот, возьми. — Он протянул Камилле лупу. — Посмотри повнимательнее. А я пока пойду поговорю с полицейскими.

Камилла склонилась над картой и стала тщательно изучать квадрат, где располагался Меркантур.

Лоуренс вернулся через час.

— Что-то долго они тебя не отпускали, — заметила Камилла.

— Ага. Всё спрашивали, почему я так переживаю по поводу Массара. Откуда мне известно, что он исчез. Никому в округе до него нет дела. Не мог же я им рассказать про оборотня!

— И что ты им ответил?

— Что Массар назначил мне встречу на воскресенье, обещал показать след лапы крупного зверя, который он обнаружил около горы Ванс.

— Неплохо.

— Что он не появился ни утром, ни вечером. Что я забеспокоился, поехал к нему сегодня утром.

— Вполне правдоподобно.

— Они тоже в конце концов заволновались. Позвонили в Динь, на бойню, там его никто не видел. Они сейчас, наверное, уже послали бригаду из Пюижирона, чтобы обыскать все вокруг его дома. Если в течение двух часов они ничего не найдут, им на помощь будет вызвана бригада из Антрево. Я бы поел, Камилла. Умираю с голоду. Давай сложим карту. Кстати, ты еще что-нибудь нашла?

— Еще четыре крестика, еле заметных. Все там же, между федеральной трассой номер двести два и Меркантурским заповедником.

Лоуренс вопросительно дернул подбородком.

— Отмечены места около Андели и Анелиа, к востоку от Сен-Виктора, около Гийо, в десяти километрах к северу, около Ла-Кастий, почти на самой границе заповедника.

— Не сходится, — заявил Лоуренс. — Там никогда не было нападений на овчарни. Ты уверена, это именно те места?

— Примерно.

— Не сходится. Наверное, обозначено что-то другое.

Лоуренс погрузился в раздумья.

— Может, там он расставил ловушки или капканы? — предположил он.

— А зачем отмечать их на карте?

— Может, это места удачной охоты. Где было много дичи.

Камилла с сомнением покачала головой, складывая карту.

— Пойдем обедать в кафе на площади. Дома шаром покати.

Лоуренс состроил недовольную гримасу, открыл дверцу холодильника.

— Сам видишь, — развела руками Камилла.

Лоуренс любил одиночество, ему не нравилось бывать там, где полно народу; он предпочел бы не обедать в кафе, где люди громко стучат приборами, звучно пережевывают пищу и самому Лоуренсу тоже приходится есть у них на глазах. А Камилла любила этот шум и при каждом удобном случае старалась затащить Лоуренса в кафе на площади, куда сама ходила каждый день, когда канадец пропадал в Меркантуре.

Она подошла к нему, поцеловала в губы и нежно попросила:

— Ну пойдем.

Лоуренс крепко прижал ее к себе. Если бы он попытался изолировать Камиллу от всего мира, она все равно бы сбежала. Но как бы ему хотелось это сделать!

Когда они уже заканчивали обедать, в кафе вбежал Ларке, брат путевого обходчика, багровый от напряжения и запыхавшийся. Все разговоры разом смолкли. Ларке никогда не заходил в кафе, он брал с собой котелок и ел в дороге.

— Что с тобой стряслось, отец? — ехидно осведомился хозяин кафе. — Тебе явилась Богородица?

— При чем тут Богородица, старый ты придурок! Я видел жену этого, как его, ветеринара, она ехала со стороны Сент-Андре.

— Уверен, все наоборот, — заявил хозяин.

Жена ветеринара работала медсестрой и выезжала на дом делать уколы, а потому ей были знакомы зады всех жителей Сен-Виктора и его окрестностей. Она пользовалась большим спросом: рука у нее была легкая, и инъекции она делала совершенно безболезненно. Кое-кто поговаривал, что она спит со всеми мало-мальски подходящими мужчинами, которых колет, и в этом секрет ее популярности. Другие, более добросердечные, рассуждали так: не ее вина, что ей приходится колоть задницы кому попало, не такая уж это веселая работа и вряд ли кто-нибудь захотел бы оказаться на ее месте, хотя бы ненадолго.