Человек наизнанку - Варгас Фред

Камилла в отчаянии отшвырнула газету.

— Утечка информации явно исходит от полицейских, — горько констатировала она. — Видимо, они устроили пресс-конференцию. Солиман не так уж и не прав. Если у Массара осталась хоть капля разума, не успеем мы и глазом моргнуть, как он исчезнет.

— Полицейские небось считают, что они хорошо сработали, — вздохнул Полуночник — Решили, что самое лучшее — это предупредить население, чтоб не было новых жертв. Расставлять Массару ловушку значит подвергать опасности человеческие жизни. Их, в общем, можно понять.

— Вот дерьмо! — выругался Солиман. — Жуткая глупость! Хотел бы я знать, что за придурок все это устроил!

— Это я, — сознался Адамберг.

Воцарилось тягостное молчание. Адамберг наклонился и осторожно забрал у пса газету, которую тот с наслаждением рвал зубами.

— Видите, Интерлоку понравилось, — весело сказал он. — Надо доверять собакам. У них тонкое чутье.

— Не могу в это поверить, — едва слышно прошептал Солиман. — Не могу поверить.

— Будет лучше, если ты поверишь, — мягко проговорил Адамберг.

— Не заставляй его повторять, — проворчал Полуночник. — Тебе один раз сказали, и хватит.

— Вчера я позвонил в агентство «Франс-Пресс» и рассказал им все, что считал нужным, — сообщил Адамберг.

— А что это за агентство такое? — удивился Полуночник.

— Что-то вроде главной овцы в стаде журналистов, — объяснил Солиман. — Все газеты публикуют то, что говорит «Франс-Пресс».

— Ясно. Люблю, когда понятно.

— А маршрут? Зачем ты рассказал им о маршруте? — с трудом обретя дар речи, спросила Камилла.

— Это главное. Больше всего я хотел, чтобы они узнали именно о маршруте.

— Чтобы Массар залег на дно или смылся?! - возмутился Солиман. — Так, что ли? Это и есть полицейский без принципов?

— Он не смоется.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он еще не закончил.

— Что не закончил?

— Не закончил свою работу — убивать.

— Но он может заниматься своим делом где-нибудь еще, подальше отсюда! — Солиман вскочил. — Уедет себе в Амазонию, в Патагонию, на Гебриды! Овец ведь повсюду полным-полно!

— Я не имел в виду овец. Я имел в виду людей, — спокойно пояснил Адамберг.

— И их тоже можно убивать где угодно.

— Нет. У него еще здесь дела.

Все снова надолго замолчали.

— Мы ничего не поняли, — заговорила Камилла, и ее спутники, судя по всему, были с ней совершенно согласны. — Ты что-то знаешь или тебе только так кажется?

— Я ничего не знаю наверняка. Но хочу посмотреть, что будет. Я уже говорил вам, что маршрут Массара, на мой взгляд, слишком четкий и при этом слишком сложный. Теперь, когда он всем известен, в интересах Массара его изменить.

— И он его изменит! — вскричал Солиман. — Да он его, наверное, уже изменил!

— Или нет, — задумчиво сказал Адамберг. — Это и есть самый больной вопрос. На этом замыкается вся история. Свернет ли он со своего пути? Или пойдет им дальше? Это самое главное.

— Ты говоришь, пойдет ли он? — удивленно спросила Камилла.

— От этого все зависит.

Солиман недоуменно уставился на комиссара.

— Если он будет придерживаться прежнего маршрута, значит, у него нет выбора. Значит, он должен идти именно этой дорогой и не может иначе, даже если риск очень велик.

— Но почему? Это безумие? Или навязчивая идея? — не унимался Солиман.

— Необходимость. Точный расчет. И тогда не будет речи ни о каком непредвиденном стечении обстоятельств. Ни в случае с Серно, ни в случае с Деги.

Солиман недоверчиво покачал головой.

— По-моему, мы все бредим, — сказал он.

— Конечно, — согласился Адамберг. — А что еще остается?

XXIX

После утренних выпусков новостей сотрудники Меркантурского заповедника вздохнули с облегчением: местные жители наконец оставили их в покое. Две облавы утомили всех, и можно было наконец сделать передышку.

Лоуренс отправился повидаться с Камиллой и теперь гнал свой мотоцикл по дороге. Он так давно ее не видел — уже несколько дней и несколько ночей. Ему недоставало ее голоса, ее лица, ее тела. Последние дни дались ему очень тяжело, поэтому Камиллы особенно не хватало. Он по-прежнему не слышал ее голоса, словно она была отделена от него стеной.

Канадец был обеспокоен. Он хотел продлить визу, но ему наотрез отказали. Он уже давно завершил все свои дела в Меркантуре, срок командировки подходил к концу, и оставаться дольше было незачем. Ровно через два месяца, 22 августа, ему предстояло уехать. Его ждали, чтобы продолжить изучение гризли. Они с Камиллой ни разу не говорили о его отъезде, об их дальнейших отношениях. Лоуренс плохо представлял себе, как будет привыкать к жизни без нее. Сегодня вечером он, если хватит духу, попросит ее уехать с ним в Ванкувер. Bullshit. Женщины всегда слишком сильно его волновали.