Друг от друга - Керр Филип

— Сказала, ее зовут фрау Шмидт. — Он вынул изо рта трубку, раскрыл сигаретницу на столе и предложил мне угоститься. Я прикурил, и он продолжил: — Хороша собой. Высокая. На щеке — три маленьких шрамика. Возможно, от шрапнели. Но не похоже, чтоб она так уж из-за них переживала. Большинство женщин отрастили бы волосы подлиннее, чтобы прикрыть шрамы, а она — нет. Да и не портят они ее внешность. Но все-таки не каждая чувствовала бы себя так уверенно, правда?

По описанию Крумпера выходило, что это та самая женщина, которая заходила ко мне накануне вечером. Но у меня не сложилось впечатления, что интересовала ее покупка отеля.

— Да, все верно, — согласился я. — Может, она состоит в обществе дуэлянтов, в клубе типа «Тевтония». И похвальба шрамами делает ее еще привлекательнее для какого-нибудь забияки с рапирой в руках? Что там за чепуховину нес кайзер насчет этих старых клубов? Что они вроде как самая лучшая подготовка, какую может получить молодой человек для будущей жизни.

— Может, и так, герр Гюнтер. — Крумпер потрогал небольшой шрам у себя на скуле, словно бы и сам прошел подготовку, столь ценимую кайзером. Он помолчал минуту-другую, открывая папку, лежавшую на захламленном столе. — Ваша жена оставила завещание, — проговорил он наконец. — Она все оставляла своему отцу. Но после его смерти нового завещания не сделала. Так что, как ее ближайший родственник, теперь все наследуете вы. Отель. Несколько сот марок. Картины — их несколько. И машину.

— Машину? — Вот так новость! — У Кирстен была машина?

— У ее отца. Он ее прятал всю войну.

— Да, у него здорово получалось прятать всякое-разное, — заметил я, вспоминая ящик, закопанный его другом-эсэсовцем в саду. Я не сомневался, отцу Кирстен про ящик было прекрасно известно, хотя американец, выкопавший его, считал по-другому.

— В гараже мастерской по ремонту автомобилей «Фулд».

— По дороге в Клайнберхофен? — Крумпер кивнул. — А что за машина?

— Я не очень-то разбираюсь. Видел герра Хендлёзера в машине как-то перед войной. Он очень ею гордился. Какой-то двухцветный кабриолет. Дела у него тогда, безусловно, шли лучше, и он мог позволить себе купить автомобиль. Но в начале войны он даже колеса закопал, чтобы не реквизировали. — Крумпер протянул мне связку ключей. — И я знаю, хотя он и не ездил на автомашине, но очень о ней заботился. Я уверен, что она на ходу.

Несколькими часами позже я возвращался в Мюнхен уже на отличной двухдверной «ханзе-1700», выглядевшей такой же красивой, как в день, когда ее выкатили с автозавода «Голиаф» в Бремене. Я отправился прямиком в госпиталь — забрать прах Кирстен, а потом поехал в Дахау, на Лайтенбергское кладбище, где договорился встретиться с местным гробовщиком, герром Гартнером. Я передал ему пепел и заказал на другой день короткую заупокойную службу.

Вернувшись домой, в Швабинг, я снова принял толику «анестезирующего». Но на этот раз шнапс не сработал. Чувствовал я себя одиноким, будто рыбка в унитазе. Ни родственников у меня не осталось, ни друзей, с кем можно бы поговорить. Один только парень в зеркале в ванной — этот здоровался со мной каждое утро. Но последнее время даже он утомился со мной разговаривать и частенько приветствовал лишь ухмылкой, точно я вконец ему опротивел. Может, мы все стали противными. Мы, немцы. Американцы смотрят на всех нас с тихим презрением, делая исключение разве что для девушек по вызову и всяких других шлюшек. И не требовалось быть ясновидящим, чтобы прочитать мысли наших новых друзей и защитников. «Как вы допустили, чтобы случилось такое? — как бы спрашивали они. — Как могли натворить то, что натворили?» Подобный вопрос я и сам частенько задавал себе. Но ответа у меня не находилось. И вряд ли у кого-то из нас он когда-нибудь отыщется. Да и какой тут вообще возможен ответ? Просто однажды в Германии такое случилось… лет эдак тысячу назад.

10

Через неделю она пришла снова. Та, высокая. Высокие женщины всегда привлекательнее низеньких, особенно красотки того типа, который обожают мужчины-коротышки: на самом деле они не такие уж и высокие, просто такими кажутся. Эту женщину выше делали прическа, шляпа, громадные каблуки и высокомерие. Вот высокомерия у нее точно было хоть отбавляй — по виду, помощь ей требовалась, как Венеции дожди. Я всегда ценил это качество в клиенте. Мне даже нравится, когда меня нанимают люди, не привыкшие к словечкам типа «пожалуйста» или «спасибо». Это будит во мне дух и упорство золотоискателей.